Лаверна сидела у окна. Солнечный свет заливал ее руки, занятые вязанием, юбку и кота у ее ног, а длинная малиновая штора защищала ее глаза от слепящих лучей, оставляя в тени лицо и блестящие каштановые волосы, собранные в тугой узел. В стекло билась сонная муха, толстый кот спал, уткнувшись в мягкий подол Лаверны, спицы мелькали в ее руках.
Войдя в комнату, Джон остановился у дверей и залюбовался сестрой — ее плавными движениями, ее темными струистыми волосами, ее внутренним покоем.
Ты здесь? - не поворачивая головы, спросила Лаверна, и даже не видя ее лица, Джон почувствовал ее улыбку.
Привет, - ответил он и сел рядом с ней. - Так что ты думаешь об обеде у Стоквелла?
Я думаю, это будет помпезный обед в помпезном доме. А еще я думаю, будет не меньше трех перемен блюд и...
Джон засмеялся. Лаверна бросила на брата короткий нежный взгляд и тоже засмеялась.
Ты же знаешь, что я не об этом спросил, да?
Лаверна продолжала дурачиться:
А о чем? Ты хочешь, чтобы я догадалась, подадут ли рыбу?
Нет, я насчет дичи. Ты несешь дичь. Ты поедешь со мной на обед к Стоквеллу?
Непременно, родной. В другой раз.
Что-то это мне напоминает. Не это ли ты мне обещала на прошлой недели, когда не поехала со мной на пикник к Эбботам?
О да, хороша бы я была там, милый, среди молодежи и детишек?
У Стоквелла не будет ни юнцов, ни детей.
Зато будет сборище дураков с претензиями — свет и общество...
Послушай, ну какое же это общество? Там не будет чужих и посторонних, ты знаешь там всех. Будет только герцогиня Даннингхем, Зак и сам Стоквелл. Ты должна его помнить — отец возил нас к нему лет четырнадцать-пятнадцать назад, я-то был совсем мальчишкой, и то я отлично помню, а ты точно должна.
Я помню, - покорно ответила Лаверна, слегка смягчаясь при мысли о герцогине Даннингхем и Заке.
Он сделал настоящий музей из своего дома — его собрание антикварных книг, ах, Лаверна!..
Лаверна быстро взглянула на брата и слегка улыбнулась.
Я помню это.
Поедем, Лаверна, ну что ты в самом деле. Будет замечательный вечер — как ты любишь, обед с пудингом, разговоры о погоде, об Индии, об общих знакомых. Да! Будет и кое-что новенькое — спиритический сеанс, Стоквелл, специально чтобы развлечь герцогиню, пригласил ???????, медиума, ты же слышала о ней?
Да-да-да, - засмеялась Лаверна, - скучнейший обед с пудингом и разговоры о чем-нибудь, лишь бы не молчать. Мы с герцогиней мастерицы по этой части.
Джон вынул из рукава козырного туза.
У Стоквелла потрясающая коллекция живописи. Там есть твой любимый Тёрнер и Калам.
Секунду казалось, что Лаверна дрогнула и сейчас сдастся и согласится ехать. Она любила своего импульсивного, доброго, доверчивого брата, любила его иногда чрезмерную заботу о ней. Ей очень хотелось сделать ему приятное, но... Но только если для этого не придется покидать дом.
Нет, Джон, - наконец мягко произнесла она. - Я не поеду.
Да почему, черт возьми?! - взорвался наконец Джон.
Но Лаверне никогда не приходилось лезть за словом в карман.
Она встала, напустила на себя высокомерный вид и процедила сквозь зубы:
Я тебе уши оборву, Джонни, и волосы повыдергаю. Кто тебя учил так разговаривать с леди?
Ты, - возмущение Джона никогда не держалось достаточно долго, чтобы принести ему хоть что-то, кроме проблем. Он моментально вскипал и так же быстро остывал. - Ты всему меня научила, сестрица.
Лаверна улыбнулась и кивнула.
Все мои старания ни к черту.
Джон засмеялся и обнял ее.
Но ты еще подумай, ладно? - попросил он сестру.
Подумаю, - важно пообещала Лаверна, - подумаю, и даже пасьянс разложу на желание. И если он трижды сойдется...
Джон фыркнул.
Лаверна вышла из гостиной, ее каблучки прозвучали по лестнице, наверху хлопнула дверь ее спальни.
Джон растерянно оглядел толстого кота, проснувшегося, когда Лаверна встала из кресла, рассыпанные клубки шерсти на полу, прошел в библиотеку и закурил.
Так и будет продолжаться — он будет уходит утром к пациентам, вечером в клуб или в театр, а она будет оставаться дома и с каждым днем все глубже погружаться в свое солнечное спокойствие, которое было лишь маской страха перед окружающими, страха, который держал ее дома, не позволял выходить даже в сад, грозил приступами паники, если она оказывалась в обществе незнакомых людей, страха, который каждый день сжимает ее все сильнее, и выхода из которого в конце концов ей не останется совсем.
Он курил и думал, что может быть, ему стоит предложить ей поехать на лето в деревню, снять дом. Возможно, она увлечется... чем? Живописью? Будет писать виды из окна? Хотя она уже увлечена вязанием, чем живопись-то лучше?
Джон оделся и вышел прогуляться, надеясь развеять мрачные мысли и беспокойство за сестру.
Через два часа он вернулся, чтобы переодеться перед обедом у Стоквелла.
Лаверны не было ни в столовой, ни в гостиной.
Переодевшись, он спустился вниз, взял ключи от машины. Горничная вышла, чтобы закрыть за ним дверь, он хотел передать сестре, что будет сегодня поздно, но в этот момент горничная, как сонная муха, отверзла уста и вымолвила:
Мисс Лаверна просила вам передать, что будет готова через несколько минут и чтобы вы подождали.
Джон смотрел на горничную, горничная — на Джона. Джон думал, правильно ли он все понял, горничная, очевидно, думала о том же. Обоим не верилось, что Лаверна решила покинуть дом — впервые за последние 8 лет.
Она еще сказала, что пасьянс сошелся трижды, - добавила горничная.
В конце концов Джон кивнул и сказал, что подождет сестру на улице.

*радостно*
Здесь есть няшечки?
*ничего не знаю, упорно буду няшкой*

Ты не правильно бросаешь Федю. Если его бросить с десятого этажа, он разобьётся, значит он няшка!
*хватаю и кавайю всё живое*

Не буду. Только с сотого. Я мечтаю о небоскрёбах Нью-Йорка.

Здравствуйте, свет очей моих. Разумеется. Только ещё злопамятнее.

Я буду вас читать и коментровать, но пока занят Сашенькой, мои незабвенные

Не могу сейчас залезть в Розенталя. Но у нас есть энциклопедический ум, подождём его.

Всё так. Просто у меня плохая память на имена, а тут они ещё непростые. Окунули, если можно так выразиться.

Я заведу электронную таблицу, там можно будет исправлять всё много раз.

Меня тут нет)))) А Федины стихи читаю и комментю в заметках))))

Лучше двоеточие, а то я из-за точки решил что она на свою коленопреклонённую позу грешит.

Не айс, одно убрать/заменить на "не меняя позы", "не шелохнувшись".

Внезапно. Еле понял, что она же герцогиня.

И это она же. Как-нибудь перекроите, чтобы имена и титулы не сигали на читателя, как тигр из-за куста.

Нужно уточнить - за вашим кузеном. И начали её герцогиней, так что ж на леди перескочили?

С той же лёгкостью, с которой она поднималась... Иначе получается что это событие единично повторённое - сейчас поднялась и тогда поднялась (а не поднималась - паст континиус же)

Вставить раньше - при первом упоминании Зака.

Что никак не вяжется с мыслями которые она думает и высказывает.

Без но.

Альфред положил руки на руль. Резко выдохнул. От его выдоха, еле видные пылинки отлетели и заплясали в солнечных лучах. Он  ругал себя за то, что продолжает сидеть за рулём вместо того, чтобы войти в дом. С абсолютной чёткостью он, как и в детстве, осознал, что до сих пор боится кузена. Он наклонился, бросил взгляд сквозь лобовое стекло: на втором этаже дома, перед которым был припаркован его автомобиль, колыхалась прозрачная занавеска. Должно быть, Зак наблюдал в это время за ним из окна.
Напустив на себя беззаботный вид, Альфред выскочил из машины и позвонил в дверь. Ему открыл невысокий камердинер. Альфреду всегда казалось,  что лицо у того замученное и растерянное.
-Джеймс, - раздалось сверху, - кто там пришёл?
Альфред встретился взглядом с камердинером, и по еле заметному вздоху, который тот издал, Альфреду стало понятно, что всё-таки Зак действительно наблюдал из окна, кто приедет к нему и теперь лишь разыгрывал спектакль, притворяясь, будто ему неизвестен ответ.
-Это герцог Даннингхе, - Джеймс просто обернулся и прокричал это наверх. Интересно, как часто они вот так обменивались криками на глазах у посетителей? Или, вернее, как часто вообще посетители наведывались к Заку?
-Пригласи его, - раздалось сверху, - если сам герцог почтил меня своим присутствием, негоже держать его в дверях.
Альфред жестом остановил Джеймса и сам пробежал несколько ступенек на второй этаж.
-С каких это пор ты зовёшь меня герцогом, Зак, старина? – Альфред чувствовал, что голос его напряжён и не звучит беззаботно в тон словам.
Зак не повернулся. Он даже не счёл нужным скрывать, что так и сидит около открытого окна, наблюдая за улицей. И Альфред мог видеть затылок с курчавыми светлыми волосами и спинку инвалидного кресла. В школе друг Альфреда признавался ему, что боится старшего брата, который на его глазах, ногами забил собаку. Альфред в ответ тоже рассказал о том, что боится кузена, но так и не смог привести ни одного действия Закарии, которое могло бы вызвать такой инфернальный страх.
Как можно было объяснить, что это странное кукольное лицо, с круглыми глазам и широким ртом, вечно вызывало у него приступ иллюзии, что перед ним марионетка, которая тщательно скрывает свои ниточки?  Что когда он, забравшись на тёмный чердак, чтобы создать атмосферу ужаса, читал Гёте, то именно это лицо он видел при описании адового посланника. Что он никогда не видел, чтобы Зак кого-то мучил, но всегда был уверен, что тот будет с ледяным спокойствием наблюдать, если Альфред будет тонуть и не протянет руку помощи, просто ради того, чтобы узнать, как выглядят люди, когда они тонут.
Усилием воли Альфред стряхнул наваждение и положил руку на плечо кузена. Тот повернул голову, окинул Альфреда взглядом своих голубых, словно нарисованных на лице глаз и улыбнулся. У него была странная улыбка: он просто растягивал губы так, что получался оскал и невольный свидетель сразу отводил взгляд от его лица, но так было много хуже, потому что приходилось разглядывать инвалидное кресло, в котором сидел Зак.
-Разве я сказал не правду, Ал? Ты ведь герцог. Ну-ну, не дуйся на то, что является чистой правдой, помоги-ка мне спустить это чёртово кресло к машине.
Он неловко принялся разворачивать своё сидение и Альфреду пришлось кинуться на помощь.
-Я был уверен, что тётушка отправит ко мне своего шофёра. Мне несказанно повезло, что до места меня доставит аристократическая особа.
-О чём ты только говоришь, Зак? – Альфред развернул кресло Зака так, чтобы его легче можно было спустить вниз. Тот захохотал.
-Альфред, чёрт возьми, ты так забавно реагируешь, когда тебе напоминают, кем ты являешься. Всё-всё, больше никаких разговоров о голубых кровях, - Закари примиряющее поднял руки в жесте «сдаюсь», но мгновенно испортил всё впечатление заорав во всю глотку, - Джеймс!
Камердинер через несколько секунд появился в дверях, так что Альфред подумал, а не ждал ли тот рядом.
-Помоги кузену спустить мою коляску до машины, Джеймс.
Пока Альфред с камердинером помогали спустить кресло, пока усаживали инвалида на переднее сидение и устраивали в багажник его кресло, Закари сидел, прикрыв веками глаза, словно хотел отгородиться от всего мира. Альфреду казалось, что на лице камердинера он читает облегчение, что его хозяин, а также пациент, хоть ненадолго даст Джеймсу вздохнуть свободно. Когда всё было готово, Альфред нечаянно встретился с несчастным слугой взглядом, но тот быстро отвёл глаза и Альфреду снова показалось, что тот вздохнул.
Когда они отъехали, Закари вдруг стал дёргать ручку, регулирующую положения окна.
-У твоей машины открывается окно, Альфред? Открой пошире!
-Прекрати ломать ручку, Зак. Делай всё плавно и окно откроется, - Альфред перегнулся через него и показал, как надо справиться с задачей.
Как только Зак справился со стеклом, он высунул голову в окно и принялся жадно дышать.
-Тебе жарко, Зак? У тебя лихорадка?
Инвалид обернулся к кузену.
-Ты чувствуешь запах? – голубые глаза его были расширенны, будто он видел нечто, не доступное взорам окружающих.
-Какой запах?  - Альфред пытался следить за дорогой, но его не покидала ощущение, что кузен сошёл с ума и сейчас бросится на него.
-Запах…, - Зак пришёл в себя и снова откинулся на сидение. Его голос стал язвительным. – Этот дом, в котором я живу, принадлежит тебе, ты платишь моему слуге, ты даёшь мне жить, продлеваешь моё существование. А знаешь, почему ты не проверяешь свою собственность? Из-за запаха. Запаха гниющей плоти. Это я гнию, Ал. Не такой уж я и плохой собеседник, чтобы меня так редко навещать, это всё гниль… Всё она. Запах уже пропитал комнату, а теперь пропитает и машину.
-Зак, ты сходишь с ума. Я не навещал тебя только потому, что был занят некоторое время. У тебя же есть друзья, твои полковые товарищи, они же заходят к тебе.
Зак смотрел прямо перед собой. Тихонько он отрицательно помотал головой.
-Никого за два месяца, - он выдохнул это так тихо, что Альфред еле услышал.
Закари странно хихикнул и заговорил обычным голосом.
– Не обращай внимания на инвалида, Альф. У нас вечно нытьё и жалобы на несправедливость судьбы. Просто не каждому интересно приходить и тратить своё время на немощного калеку.
Он повернул голову и послал Альфреду свою странную улыбку, обнажив острые зубы.
-Закари, у тебя слишком много свободного времени, ты придумываешь невесть что, - Альфред сделал вид, что занят дорогой, чтобы не встречаться взглядом с кузеном.
-Слишком много свободного времени…, - пробормотал несчастный и снова отвернулся к открытому окну.
Альфред не решался заговорить, но весь путь ему казалось, что Зак поглощён ужасом перед теми воображаемыми миазмами гниения, которыми его тело наполняет окружающий воздух.

Отредактировано Glass green (2011-03-22 14:28:49)