Земля
Луга у меня – что косы слагают прочь,
степи мои – что табун разотрется в пыль,
в равнинах моих всегда черноземна ночь,
до звезд далека, растекается тихо вширь.
У тебя под щекой – коричневый плюш земли,
когда подрастешь – станет земля тропой,
узнаешь, что пядью каждой она темнит,
не бойся, однако, превысив ее собой,
будешь тянуться к свету – испод земли
цветку достается засветло, в остальном
волю даю, сгодится, дай бог, в пути,
назад не вернешься пока в долгожданный дом.

В.
Валера был странный, хлестал деревья
хворостом острых пальцев себя
(нет, не руки, потому что валерий
стан, многократно лишенный вся-
ких наблюдаемых связей с миром,
словно ночнушка до самых пят,
приветствовал только слепые силы 
природы, а также – её распад).
Он был: высоким, печальным, светлым,
владельцем безумно прекрасных 2-х
глаз (уточнение как интервенци…
…вентаризация чуда – гроссбух
мой с тех пор не заполнен дальше).
Он был предвидящий всё Танкред:
деревья кончались кровавым плачем
его, оставляющего свой след,
свою немыслимую ранимость.
Клоринды всегда - наготове, в строй,
в доспехах (коре), под меч и на милость
богов, на деле же - на убой.
По сути, Валерий не думал драться,
скорее, он шел, припадая на
дерево, торчащее из-под пальцев,
сквозь этот мир к состоянью сна,
глубокого, вечного, без нарывов,
с двумя припухлостями очей...
Красивым. О боги, он был красивым!
(Всего же отчаяннее – ничей).
Он рос во дворе, перед самым носом
моим, вызывая собой ринит.
Топорща девчачьи простые косы
(как дважды две), из своих орбит
таращила глупенькие глазёнки.
С тех пор я вижу его во снах
и мир, наподобие фотоплёнки
засвеченный в ясных его глазах…
Потому что безумие непреклонно,
зорко, разяще и с видом на
наши застывшие в страхе окна,
за которыми вдруг никогда – весна,
за которыми вдруг никогда – деревья,
а только до боли слепящий свет
и пришедший в себя наконец Валерий,
краше которого в мире – нет.

ворониха
кАлечный мальчик кричит: рельность - моя дорога!
и ложится отважно поверх череды событий.
ни один сустав без меня на путях не дрогнет!
пропускная система одна - мой дырявый китель.

(мальчик, а мальчик, пошел вон, живой.
в твоей стихии перррвая потерррялась…)

тшшш, воронье пропащее… мнится, мрачный,
мой долгожданный, истинный, неотвратимый!
бьется, дрожит на путях непутевый мальчик.
призрачный поезд хохочет и мчится мимо.

в спину стреляет, как в спину стреляет, черти…
столько годков на земле и стальных, поди-ка.
мальчик лежит, а нутро незаметно сверлит
первая самая, черная ворониха.

Эм. Чикатило, несомненно, интересный персонаж, с очень ужасной судьбой, детством. (Может быть, он должен быть в вашем стихе?) Но он, скорее, противоположность моего – у моего стихия – реальность, которой он защищается от внутреннего ужаса, а Ч., скорее, от реальности защищался своими жуткостями. Мальчик, да, няшный, как это вы хорошо его описали мимимими ^__^ Мне он очень нравится, правда. Напишите своего, не-няшного, а?

Ну как же - я, как истинный шизофреник, извращенна к словам и буквам, для меня все родилось из этой нехватки - и ворона, и рельсы.

это шизофрения(((