Пузик
золотце )
ну, я же еще размещать буду. и никто не уйдет обиженным

***
просто ты взглядом целишься прямо в спину.
взгляд твой остёр как бритва или иголка.
в сущности, если тебя приравнять к причине
жить, то я буду жить еще долго-долго.
***

Мой штат Айдахо входит, как входит старость — будто бы тихой поступью главврача. Я запираю двери. Осталась малость — спрятаться под подушку и закричать. Вот, он заходит, я поднимаю голову; гулко в висках стучит, будто там — бильярд. Пусто, вполне пронзительно, корвалолово; привкус антибиотиков и гнилья.

Вытравить бы, закрыться да запереться, не вспоминать, не думать, уйти от скоб. Но от болезни той не бывает средства — разве что эвтаназия. Пуля в лоб. Жесткие средства крайне не мягко стелятся — впрочем, все это тоже моя вина. Он — моя паника, да пополам с истерикой; внутренняя мировая моя война.

Как он смеется, как он молчит упрямо; кожа его на цвет — золотой песок; смотрит с улыбкой, но бесконечно прямо, так, будто молча целится мне в висок. Он же гурман, он все собирает сливки, а у меня опять не хватает слов. Джинсы, рубашки, вырезы — все обрывки порванных фотографий, чужих стихов.

Мой штат Айдахо — нет, не заходит больше, но крайне часто снится мне по ночам. Я в своем теле — будто себе же дольщик и пациент подкожным своим врачам.
Впрочем, когда нас с ним раздерет на мили, мы попытаемся спрятаться от судьбы.

Я не люблю его. Я ненавижу. Сильно.
Так порой сильно, что лучше бы…
лучше бы.

Быль такова, что с открытой дверцей сложно начать с листа.
Выжить без бомбы под днищем сердца может один из ста,
Это же сложно — не ждать в эфире и не сжимать в горсти.
Дверь закрывается. пассажирам
самое время уйти.

Я тебя помню до сладкой жути; память-то жжет углем.
Знал б ты, какие сюжеты крутят на потолке моем
каждую ночь; как глаза закрою; хлеще — когда не сплю.
Боже, дай света моим героям; мне подари петлю.

«Дальше» не будет. Простая фраза. Пальцы еще дрожат.
Просто закончилась эта фаза, небо покрыла ржа.
Спрячусь за юмором, за бравадой. Простенький маскарад.
Да, я люблю тебя. Эта правда —
худшая
из неправд.
***
Я все пишу тебе — так, безъязычно, косно;
письма, как пули. Выстрелы сгоряча.
Что-то во мне тебя ненавидит остро,
но остается ангелом у плеча.

Город похож на выцветшие простынки
маленьких женщин или больших мещан.
Простенькая заезженная пластинка,
которую слушаешь молча, и не дыша.

Пыльные хроники, ломаные кассеты,
старый сухпай, болото или овраг.
Письма к тебе — винишко, да сигареты,
те, что за пули сменяны у врага.

Письма простые — я не умею слогом
и забываю тишь твоего лица.

"Милый Аарон, я растворяюсь в Боге,
а ты там, на тверди, строишь себе тельца"

утро, Элла, огни в глазах, соло, кофе, тяжелый бит. я почти не желаю знать, кто тебе по ночам звонит, с кем ты делишь свою постель, кого гладишь там по руке.
дверью, сорванною с петель, я качаюсь на сквозняке.
и мне так хорошо одной, как бывает вдвоем лишь миг. я кормлю себя тишиной, первосортной, из лучших книг. я лечу себе душу, тело. погружаюсь в цветной туман.
Конан-Дойль и Пратчетт, Хейли, Ричард Йейтс и Борис Виан.

просто ты — как ключи от рая, как возможность уметь летать. по Магритту любовь — слепая, и, пожалуйста, drive me blind. ты — металл, тебя плавят, льют; серебристый, простой металл.
мир мой, выставленный на mute, покачнулся, но не упал.

я не знаю, с кем рядом тебе — весна. я не знаю, кто подле тебя не спит.
но я точно знаю, как сходят с ума,
выставляя безумие
на repeat.
***

Чем мы бешеней и злей, тем им сверху веселей.
На центральном их канале крутят фильмы про людей.
И все шуточки гнилые, точно раны ножевые,
на экране там мы носим даже лучше, чем живые.

Нам положено смеяться, нам навечно девятнадцать,
потому что этот возраст для них лучше прочих лет.
Из твоей улыбки, Филли, там такие порнофильмы
иногда включают ночью — я их видела, мой свет.

А из нас там, Филли, сонных, истеричных и влюбленных
крутят бежевое порно — это фильмы не-для-всех,
а для тех, кто точно так же строил домики из сажи,
не особенно, пожалуй, и надеясь на успех.

Просто, Филли, эти роли не сыграть без алкоголя,
Не сыграть без худший баек, пока саунд наш не стих.
И, пока мы не соскочим, так и будем кровоточить.
Но потом мы все же сдохнем и посмотрим про других.

… А потом как будто пустят в перезагруз,
и просыпаешься ночью едва дыша.

«Отче, мне очень страшно. Я так боюсь.
Давай проведем все тихо, и не спеша.
Отче, ну ты же видишь — все хорошо,
лучше и не бывает. Зачем мне небо?
Я так устала жить со своей душой,
надо ж доделать справку, сходить за хлебом.
Отче, давай немножечко сбавим темп.
Просто душа так жжется. Невыносимо!».

Боже пожмет плечами: «Как скажешь, бейб».
И аккуратно спустит назад в трясину.

ну солнышко же )

Пузик
боюсь-боюсь-боюсь )
Фёдор Сумкин
*напевает* как много пройдено дорог... ок, спасибо, буду кичиться знать =)

Пузик
золотце, да как сам хочешь. я уже и так вполне счастлива - уняня, мне уделяют внимание! )

Фёдор Сумкин
ну, у Вас вполне замечательное, радующее такое мнение.
Вам тоже хорошего =)