Буквально долей секунды позже – и… не стоит даже думать, что было бы. Он всё-таки проник в троллейбус. Почти.
Дима судорожно переводил дыхание, пытаясь освободить ботинок из дверей (неожиданно всё-таки закрылись… очень неожиданно). Ближайшие пассажиры с каким-то тупым любопытством изучали его, словно прикидывали, кто же всё-таки в этой возне победит – двери или ботинок? А тут ещё предательски мокро стало в носу и щекотно поползло к ноздрям: это часто бывает, когда с холодной улицы вскакиваешь в прелый воздух салона троллейбуса.
«И хоть бы кто-нибудь…» - начал было Димка про себя, но не успел докончить, так как двери конвульсивно дёрнулись и выплюнули его, да ещё при этом троллейбус качнулся как-то лихо, отправив его в свободный полёт между сидений. Димка с остервенением подумал: «Ну уж нет, как бы не так!», привычным маневром сдержал инерцию своего тела и прилип к поручню.
Теперь можно опять подумать.
Во-первых, ботинок на ноге. Не на улице. Уже хорошо.
Во-вторых, канцелярский хлам. Наша жизнь (ну, зачастую) – это как ящики стола. Можно даже месяцы на них подписать. Или годы. А внутри коробочки, или кучки хлама, или хлам в кучках… или коробочки с хламом – дни, недели, – словом, как кому нравится. Да, иногда диву даёшься, как это в один маленький ящик стола можно впихнуть столько вещей? Обычно с течением времени формируется настолько плотный брикет, что придумываешь любые отговорки, лишь бы ящик был мирно закрыт.
Но тут наступает кульминация. Нужно откопать что-то важное, и вот точно знаешь, что это «важное» – там! В недрах ящика. Открываешь – и тут начинается… как тесто на дрожжах или хлебный сухарь в воде. Содержимое приходит в действие, пухнет, пухнет: ух, страшно!
И вот у тебя почему-то половина комнаты завалена... чем? Да-да, тем самым «содержимым»! Какие-то бумажки с телефонами, которых ты, естественно не помнишь, старые авторучки с подтёками от пасты (обязательно пригодятся), обглоданные карандаши и запчасти от циркулей (почему нескольких, ума не приложу), почерневшие от тяжёлой работы ластики (а без них – так вообще никуда)…
Ну и всё это для пущей верности разбавлено старыми, твёрдыми как камень, каштанами, фонариками с потёкшими батарейками, фантиками от конфет, и иногда (но это уже совсем у творческих личностей) – сиротливым яблочным огрызком, заботливо завёрнутым в слипшийся и пожухлый черновик… и всё бы хорошо, но это лишь надводная часть айсберга, а из совсем уже древних недр ящика на тебя ползут и мстительно раздуваются такие, простите за выражение, предметы, природу и происхождение которых вообще сложно определить. Но они занимают очень много места.
А на самом дне полно неприятных сюрпризов – кусочки стержней, какие-то мелкие осколки и деревянные щепки, с удовольствием впивающиеся под кожу (особенно под ногти) наиболее энергичных искателей ценностей.
Вот так работаешь, работаешь, или там, учишься, или бездельничаешь, а стол твой впитывает. Потом тебе вдруг надо вспомнить что-то, важное очень – и ты давай там в своих ящиках копаться. Но с ужасом понимаешь: затерялось оно где-то. Затёрлось. По крайней мере – задавлено пачками будней, будней и ещё раз будней. Или где-то в одной из пачек – откуда знать, где? Они ведь так похожи, а некоторые и без подписей. Надо было пометить как-то.
А потом вот так задумаешься – может, с памятью что-то не так, или вообще потихоньку съезжаешь с катушек? Нда, надо расслабиться, отдохнуть, разрядить мозг, так сказать. Отвлечься.
А ведь не у всех так. Ведь забракуют: нет-де, «у меня – идеальная чистота, образцовый порядок». Правда, обычно на такое всё свободное время уходит, но зато потом легко отыскать всё можно, и особенно не напрягаешься – и в то же время равномерно напряжён в течение дня. Так, чтобы это напряжение по чуть-чуть копилось. Чтобы, в конце концов, достигнуть своего апогея. И понимаешь тогда, что, чёрт возьми, всё время возился, организовывал – и даже не отдохнул.
Но бывает и так, что ящики-то пусты! Их много, они легко и с грохотом открываются, иногда при сильном рывке падают на ноги. Они просто поражают своей нетронутостью: хоть бы что-нибудь! Но хотя… пусты-то они конечно, да, но почему? Может просто уже всё вытащено? Или ещё не успели насовать. Или уже не успели…
И опять всё упирается в свободное время…
Троллейбус содрогнулся, Димка в задумчивости чуть не растоптал чей-то мешок (кто знает, что там, в этом мешке…), и тут только заметил, что народу в салоне очень сильно прибавилось, да так, что стёкла основательно запотели. Сразу стало влажно, одежда потяжелела. А это вдвойне неприятно, когда на улице ещё и холодно.
Так, что-то нехорошие совсем мысли одолевают! Можно и дофилософствоваться.
Вот чего жаловаться-то? Жизнь – она разнообразная штука. То учёба, то праздники, то отдых, то работа, то ещё что-нибудь. И вообще, всё вроде есть, только в холодильнике нет ничего. Ну не беда, это можно поправить в любом продуктовом магазине (даже магазинчике), тем более что путь как раз лежит в одно из таких приятных мест. Чем-нибудь немножко начинить эту волшебную холодную коробочку. Заполнить пустое пространство на полках…
Хотя нет, погодите. А что «что-нибудь»? Что-то такое? Эдакое?
Всегда приятно в таких скользких ситуациях, когда не можешь придумать никаких вариантов, сослаться на «что-нибудь эдакое». Это как замазать трещину в полу воском от свечки или залепить дырку в стене жвачкой – хлипко, зато заделано!
Или вот холодильник. Ведь, если подойти с философской точки зрения, не такой уж он и пустой. Вообще-то, забит очень даже основательно. Только всё сплошь какой-то белибердой. Не съешь, и не выкидывается как-то. Какие-то банки, склянки, заполненные (или почти заполненные) сомнительным содержимым. На случай войны? Ну да, вот как только где-нибудь начнётся пальба, или ухнет рядом тяжёлый взрыв, ты тут же откупоришь крышки и начнёшь поедать вязкое содержимое неопределённого цвета и запаха. Боевой аппетит…
Троллейбус снова дёрнулся.
Нет, мы не о еде. Еда сейчас наведёт на какие-нибудь совсем грустные мысли, потому как в желудке уже слышны отдалённые громовые раскаты. И опять: «какие-нибудь»! Какие? Вот и живём мы так, «как-нибудь». От праздника к работе, от будней к выходным, от… чего-нибудь к чему-нибудь? Вот именно. По расписанию. Так установлено. Запланирован праздник. Запланирован отдых. Запланирована поездка и деловая встреча. Все по чёткому распорядку. Почему?
Запланирован праздник… так удобнее. Только вопрос, кому, особенно, когда большая часть гостей опаздывает, виновато изучая одежду на вешалке. И звучит что-то вроде: «Такие пробки на дорогах!». Или там: «Такой ливень!». А бывает, что и скисают из-за таких пустяков – и вид несчастный, и до конца дня так, а ведь это – отдых, это – выходные, в принципе от этого должно быть приятно. Только в итоге после таких «выходных» устаёшь, словно две смены отработал.
Троллейбус ещё раз дёрнулся. Это уже напоминало икоту.
Похоже, унылые мысли всё-таки берут верх. Тогда Димка, отчаянно пытаясь спасти положение, принялся изучать пассажиров…

Дымок в воздухе – зато в магазинах товаров полно. Так уж повелось. Так принято.
Но вот когда куришь, как-то так потом выходит, что лёгкие стали как пемза, чёрные и твёрдые. Боком выходит это дело. Скорее даже, нет – при кашле выходит!
Вот и радиация тоже – не пахнет, не видно, вообще её нет. Ну и что, ну волосы высыпаются, ну тошнит слегка. Не смертельно. Ну, хорошо, положим не всегда смертельно. И не сразу. Тем более атом уже вроде как становится мирным, слово это приятное для слуха какое! Значит, кусаться не будет. А радиоактивные металлы – так и красивые даже. Даже когда-то кусочек радия было принято как талисман на груди носить. Принято. И неважно, что ожог вызывал. Подумаешь.
Вконец проголодавшийся мозг Димки начал совсем уж гнусно глумиться над ним. Хотелось придраться ко всему, найти ну хоть повод, хоть ниточку. Бывают такие состояния: хочется собрать всё омерзение, всю гадливость в один смачный плевок, да, да, прямо здесь, плюнуть на всю эту ерунду, прямо на пол, вот она, эта ерунда, на полу размазана. Только плюнуть и растереть осталось.
Троллейбус дернулся совсем уже истерично, застрял на месте и отчаянно на кого-то засигналил.
Нет, не так. Он-то, Димка, искренне желает донести до людей свои благие мысли и выразить всю грусть о будущем в комке слюны, летящим на пол... допустим. Но воспримут, скорее всего, превратно. В лучшем случае – назовут верблюдом. Почему-то.
Вот так всегда.
А троллейбус, между прочим стоит.
Та-а-ак, совсем замечательно, называется – пошли дни перед праздниками. Ещё будем теперь в пробке стоять. Надо оценить обстановку.
«Пахнет совсем уж безобразно, – думал Дима. – Чтоб этих собаководов всех… нет, ну не мог я один так навонять! – он поморщился. – Ещё и влажно ж до неприличия! Ой, а вон там кто-то веник везёт! Ай, друг, товарищ, доставай свой веник, чего там… сейчас баню устроим. Так, а что там в окне?..»
Снова полезли в голову мысли. Может быть, из окна полезли? В совсем уставший мозг они ввинчивались, как шуруп в хорошо высверленную дырку.
Вот допустим жизнь – это стол. А столы стареют. Ломаются. Трещат. Особо болезненных так даже негодяи какие-то изнутри грызут, ходы проделывают. И что в таком случае?
Нет, бывает, конечно, латают, подкрутят, заменят чего, но по сути же – на свалку… попилят предварительно. Отковыряют чего. Забудут: отработал.
А ценителей вещей в наше-то время особо-то и нет. Тоже вымирающий вид, как и старые городские деревья. Сейчас всё очень быстро меняется. Сейчас старьё не нужно. Износился – всё, на свалку или вторсырьё. Уступи место другим. Только шуфлядкой скрипеть начал – всё, уже налетели, гиены, ждут, когда песок посыплется и запах начнётся. Не хочется, совсем не хочется, а кто тебя спрашивать будет? Понесёт потоком. Зазевался – напомнят, а то и хорошенько ускорения придадут. Волшебным пинком в… спину. А не можешь – не мути воду.
Троллейбус опять рванул. Сзади толпа поднажала – и Димка чуть было не полетел на колени к какой-то тётеньке. Из последних сил, выделывая сложные пируэты в воздухе, ему всё-таки удалось удержать равновесие. Но пришлось вступить в очередной мешок, в котором, между прочим, что-то предательски хрустнуло. Как в тот раз, исчезнуть в толпе не удалось, но вроде никто не заметил…
Вообще, эти троллейбусы – странные создания. Словно живут эдакой непостижимой нам, простым смертным, жизнью. С тоскливым воем снуют по городским просторам. Съедят часть остановки – а потом посеют где-нибудь, снова поедят – и снова сеют… и с пустым нутром приезжают, когда уже совсем темно, на конечную. Чтобы тихонько прижать к своей макушке штанги и ждать нового дня.
Кстати, по поводу пустоты в троллейбусах. Где случилось это, неясно, но большая часть народу высыпалась. Видать, хорошо замечтался… чтоб ещё остановку не проехать!
Окно! К окну! Глоток свежего воздуха!
Не тут-то было. В холодное время года в троллейбусах (по крайней мере, в некоторых) очень любят наглухо фиксировать створки окон.
В тщетной надежде дорваться хоть до маленького сквознячка, Димка перепробовал несколько окон, пока ручка одного из них не оказалось у него в руке.
Замечательно! Он воровато оглянулся, и машинально сунул оторванную ручку в карман. Но похоже, никому не было до этого дела.
Бабуля (она задремала) в первую очередь приковывала взгляд, особенно если учитывать такие большие сумки. Всё-таки недюжинная сила нужна. И достойное здоровье.
Женщина примерно бальзаковского возраста равнодушно смотрела в окно, устало откинувшись на сиденье. Ой, а это ей было наступлено на мешок… похоже.
Ещё в салоне сидел грузный суровый мужчина с насупленными косматыми бровями и рядом с ним дядька помоложе, при пиджаке и галстуке, в очках – явно куда-то очень спешил, постоянно оглядываясь на часы.
Впереди виднелось ещё две спины (и два затылка соответственно), но сложно было сказать, кто это.
Димка решительно направился к люку в крыше…