Это начал Шекспир, это подхватил Пушкин, это собираюсь продолжать я. О чем я? О честной поэзии. О поэзии для народа, а не для горстки эстетски юродствующих отщепенцев, которые считают, что слово «поэт» обязано идти в связке с «непонятый». А на деле «непонятный».
Почему я говорил про Шекспира? Между тем, я имею в виду 130 сонет

My mistress' eyes are nothing like the sun;
Coral is far more red than her lips' red ;
If snow be white, why then her breasts are dun;
If hairs be wires, black wires grow on her head.

Где обычное для того времени превозношение в стихах женщины с негодованием отвергается 
Вильямом, где он принимает честность и простоту, вместо напыщеной лжи тогдашних «поэтов».
Да, этого не было достаточно, но это было началом!
Затем Пушкин — решительно прошелся по снобским виршам Державина, Ломоносова и Жуковского. Он привел стихи из скотски-сибаристкого положения в общее — теперь каждый может писать стихи. И писать их нужно честно, как писал Александр Сергеевич!
Вот, например, отрывок из известного стихотворения "Телега Жизни".

С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: – Пошёл! Ебёна мать!

Или это:

Пупок чернеет сквозь рубашку
Наружу титька – милый вид!
Татьяна мнёт в руке бумажку,
Зане живот у ней болит:
Она затем поутру встала
При бледных месяца лучах
И на подтирку изорвала,
Конечно, "Невский альманах".

Почему поэты с ужасом бегут таких естественных и народных процессов, как коитус и дефекация. Что за слезливые бонбоны, попытки скрыть то, о чем знает любой трехлетка?
Откуда эта искусственная стыдливость перед великим и могучим русским матом. Если есть русское, народное слово «пизда», за коим чертом вы прикрываете ее «лоном»?
Меткого и яркого глагола «ебать» вы и вовсе бежите, когда пишете о любви.
Вы, «поэты» нового времени, стараетесь так запутать читателя, чтобы он никогда не догадался о ваших чувствах, которые вы передаете через стихи. Почему? Может, просто потому, что нет там, за напыщенными туманными словами, никаких чувств.
Образец лже-поэзии — предатель родины, без сомнения — Бродский.

Вчитайтесь только в этот бессмысленный и «многозначительный» набор слов, который «Нобелевский Лауреат» бросает в народ, как шматок гнилого мяса, от которого нормальная дворняга отвернётся с ужасом! Но нет, претендующие на «духовность и интеллектуальность» жрут, причмокивают, просят ещё и пишут целые тома о смысле бессмысленности!

Около океана, при свете свечи; вокруг
поле, заросшее клевером, щавелем и люцерной.
Ввечеру у тела, точно у Шивы, рук,
дотянуться желающих до бесценной.
Упадая в траву, сова настигает мышь,
беспричинно поскрипывают стропила.
В деревянном городе крепче спишь,
потому что снится уже только то, что было.
Пахнет свежей рыбой, к стене прилип
профиль стула, тонкая марля вяло
шевелится в окне; и луна поправляет лучом прилив,
как сползающее одеяло.

Для начала — вокруг чего поле? Вокруг океана? Что за бред, поэт даже не озаботился ознакомиться с ботаникой (какой щавель вместе с люцерной, да еще у океана???), но и с географией околоокеанических областей.
У какого тела рук, как у Индусской богини? Это галюцинации бреда? И почему именно ввечеру? А утром руки отваливаются? Одним словом, тут и сам поэт бы развел руками(восемью)  и почесал затылок.
Набор слов о стропилах и мыши, совсем уже псевдоумное о деревянном городе и сне. Совершеннейшая нелепая бессмыслица, преподнесенная с загадочным видом. Так пытаются кормить дерьмом. Но мы дерьма не едим, нет.
Дальше и говорит не хочется. Что было? Что читал, что ни читал — ощущаешь себя круглым обманутым дураком, а автор хохочет за ширмой.

Нет, господа и дамы. Мы не за такую поэзию. Не надо нам символистов, бродскистов и прочих истов и астов.
Маяковский, Высоцкий, Есенин, Некрасов и Пушкин — вот за кем нужно идти, вот кому нужно подражать.
И я объявляю войну лилейным бессмысленным дифирамбам своему непонятому «я».
Я буду клеймить и клеймить жестоко каждый ваш промах. И научу вас Истине, наконец.