Автор: Draco
Бета: нет
Название: Цыганская Сказка
Рейтинг: G
Размер: мини
Персонажи: дед Тазар, Саша Вуд
Жанр: общий
От аффтара: Аффтар обчитался. Это нечто к ГП отношения не имеет, за исключением легенды о Ровене Равенкло. Но и от нее у госпожи Ро случится инфаркт. Так что открещиваюсь словом «хулиганство». Все незнакомые вам слова – цыганские с английским акцентом: «Тини чаи» - маленькая девочка, «ткхем» - живо, живей, «папу» - дедушка, «Баро» - и имя, и главарь, «барон». Чёрчтауна, скорее всего, не существует. Воронов Коготь – досл. пер. raven claw, т.е. Равенкло. Найдете знакомые имена – не удивляйтесь, это не совпадение.
- Чаи, - ласково говорит дед Тазар, ероша сашины волосы, - тини чаи. Ну, иди домой, давай.
Саша не хочет уходить отсюда: здесь, в теплом и уютном доме, где тетя Ровена варит на мясе и травах потрясающий ужин, - здесь ей хочется остаться навсегда. Но Саша понимает, что дома ее ждет мать. Ну, не то чтобы ждет, но кто-то же должен приготовить ужин и ей.
- Ткхем, ткхем, - ворчливо поторапливает тетя Ровена, и Саша, размазывая слезы маленькими кулачками, нехотя встает из-за стола и выходит в прихожую.
В конце концов, завтра она снова придет сюда, и дед Тазар снова расскажет ей какую-нибудь сказку. Правда, сказки у него все какие-то странные, вроде бы и интересные, но всегда заканчиваются плохо, и Саша всегда плачет над ними: Кали, Данко, Мария, Ларра, Рада – все умирали. Теперь вот и Эсмеральда… А дед Тазар улыбается себе в бороду, гладит ее по голове и приговаривает:
- Не плачь, чаи, не плачь. Судьба у нашего народа такая – печаль. Не плачь, придет время – сам Радо Порош нас оплачет. Видишь, мы же не плачем – живем, поем, радуемся…
Саша бегом преодолевает полтора десятка метров, что разделяют их дома – деда Тазара и сашин – и в сердцах хлопает дверью. «Какая же несправедливость! - думает Саша. – Ну почему люди такие злые? Вот что стоило этому Фебиусу жениться на Эсмеральде? И были бы все счастливы».
- По голове себе прихлопни, - хрипло кричит мать из гостиной, где она обычно смотрит телевизор и пьет свое горькое лекарство с запахом дыни или апельсинов.
«Нет, - одергивает себя Саша, - не были бы. Фебиус – плохой, он бы ушел, а Эсмеральда бы долго плакала, а потом заболела бы, как мамочка». Саша помнит, что мамочка тоже сначала плакала, когда папочка ушел жить к мисс Уорелл, а потом заболела. Теперь мамочке надо каждый день пить это противное лекарство, от которого ее голос стал таким хриплым, а под глазами залегли страшные черные тени. Саша тоже долго плакала, но не заболела. Или просто быстро выздоровела, но лекарство не пила ни разу.
Саша идет на кухню и наливает полную кастрюлю воды, в которой будет варить замоченные с утра бобы. «Что же получается, - делает неожиданный вывод девочка, - папа тоже плохой? Нет, плохой – это Фебиус. И Клод. А папочка хороший. Когда я была маленькая, папочка жил с нами. Теперь я уже большая, зато Бобби у мисс Уорелл еще совсем малыш – вот папа и живет с ними».
Саша хочет посолить уже вовсю кипящие бобы, но ее отвлекает стук в окно. Саша слегка вскрикивает от удивления – на карнизе сидит странная коричневая птица, очень похожая на сову с картинки к «Сказкам Видомины»; к ее лапе привязан конверт. Девочка с трудом открывает окно – тяжелая старая рама плохо поддается – и отвязывает конверт. «Для Саши Вуд, - написано на нем, - Школа Чародейства и Волшебства «Хогвартс». Саша быстро и неаккуратно ломает жесткую печать, достает письмо и начинает читать. Из кастрюли уже выкипает, и вода с шипением испаряется с конфорки, но Саша не слышит: она ошарашенно смотрит на слова, красиво написанные зелеными чернилами, и пытается понять – что это? Что все это может означать? Волшебные палочки – это понятно. Но что такое «мантия»? Зачем в школе котел? И вообще, - тут она рассматривает билет, - Кингс-Кросс, Лондон… Это же на краю земли! Из Чёрчтауна до Лондона ехать, наверное, полдня. А может, и больше. А еще… В Чёрчтауне есть вокзал. Большой, шумный, и на нем целых четыре платформы. Но как можно представить себе вокзал, где есть аж девять платформ, да еще и три четверти?
- Ты что, засранка, - кричит мать, - дом мне спалить решила?
Саша вздрагивает. Миссис Вуд вихрем подлетает к дочери, хватает ее за руку и встряхивает:
- Ну?!
Потом она видит в руке девочки письмо. Миссис Вуд нервно выхватывает листок и бегло читает, затем смотрит на дочь. Саша улыбается, потому что мама тоже пытается улыбнуться. Или даже засмеяться, Саша толком не понимает.
- Ну, - говорит мать уже намного мягче, - что ты думаешь?
Саша неуверенно пожимает плечами:
- Наверное, ребята подшутили. Они же всегда шутят надо мной.
Миссис Вуд тоже пожимает плечами и кладет письмо на столешницу. «Как знать, как знать», - бормочет она, выходя из кухни, но Саша уже не слышит – она включила воду и промывает подгоревшие бобы.
После ужина Саша убирает дом – у них есть большой пылесос, и девочке нравится заливать в него воду, а потом таскать за собой, как рычащего льва на поводке, и смотреть, как полы под щеткой становятся чистыми и блестящими. На кухне Саша сгребает в мешок мусор – пакет из-под бобов, коробку от чипсов, баночку от джема и, немного подумав, письмо с билетом. «Совсем уже обнаглели, - думает Саша. – Еще не хватало мне поехать в Лондон и заблудиться. А кто тогда будет за мамочкой ухаживать? Не дождетесь». Она еще думает, что билет, наверное, сделал Рикки Твен – он хвастался, что родители купили ему цветной фотопринтер.
Утром Саша встает рано, вместе с солнышком, и бежит в дом деда Тазара – она знает, что там уже давно не спят. Саша как раз успевает к чаю. Вся семья сидит за столом, места почти нет, но, если маленькая Сейра подвинется – а она всегда двигается, давая Саше место на уголке своего стула, - то будет совсем удобно. Саша с удовольствием пьет горячий терпкий чай и слушает разговоры мужчин – старший сын деда Тазара обсуждает с отцом и братьями предстоящий день, иногда обращаясь к взрослым сыновьям, но никогда – к женщинам и детям. Те взрываются нестройным гомоном, когда мужчины уходят по делам – сразу после чая. Точнее, тогда подается «детский чай», за которым можно смеяться, рассказывать истории, есть сладкое до тех пор, пока не надоест. Вот Сейре, кажется, никогда не надоедает – как и самой Саше. А Ромен, наоборот, встает из-за стола вместе с мужчинами и идет к себе в комнату, хотя ему всего-то двенадцать лет, и он пока еще не имеет своих обязанностей, кроме учебы. Но сейчас ведь каникулы, думает Саша, мог бы и посидеть. Когда за столом остаются только Сейра и дед Тазар, Саша тут же нетерпеливо прикусывает губу – она знает, что ее ждет еще одна незабываемая сказка.
- Папу, а Саша тоже цыганка? – спрашивает маленькая Сейра.
Саше становится неудобно – она бы никогда не осмелилась спросить сама, хотя ей и было интересно; а дед Тазар смеется.
- Нет, - говорит он, отсмеявшись. – С чего ты взяла?
- Ну… - тянет девочка, раздумывая, сдавать подругу или нет, - у нее имя совсем не английское.
Дед Тазар снова улыбается:
- И не цыганское, ты что.
Саша грустно вздыхает. «Уж лучше бы Сейра не спрашивала, - думает она. – А я бы тогда и дальше думала, что Ромен на мне женится».
- А мисс Уорелл? – Саша даже не успевает понять, зачем она спросила, и быстро, пока не передумала, добавляет:
- Ее зовут Ровена.
Дед Тазар удивленно вскидывает брови и замолкает надолго. На самом деле – всего на минуту, но Саше кажется, что старик обиделся на ее вопрос и вообще не будет с ней разговаривать. Саша даже вздрагивает от неожиданности, когда он начинает историю:
- Цыгане пришли в Соединенное Королевство чуть больше тысячи лет назад. Как они сюда пришли – точно не скажу, тут есть две легенды. Но обе они сходятся в том, что была в первом таборе женщина, с которой не спорил даже Баро. Ей не нужно было раскладывать карты, чтобы увидеть будущее, или смотреть в хрустальный шар, чтобы понять, что за порча на человеке, а врагов она убивала одним взглядом. Невеселая то была женщина – не любила она ни песен, ни танцев, даже гостей – и тех сторонилась. Довольно скоро ей дали зловещее прозвище: Воронов Коготь. Все знали, что в дом Ровены Равенкло без нужды лучше не ходить.
Через некоторое время Ровена стала выходить из поселения надолго - ее могло не быть целый день, а иногда и два. На Баро стали коситься: где это видано, чтобы женщина одна уходила из поселения? Куда она ходит? К кому? Баро понимал, что, если не найдет управы на Ровену, то люди перестанут его уважать: мол, что это за Баро такой, что не может с сестрой справиться? «Запрещаю тебе, Ровена, покидать поселение», - сказал он ей однажды. Сказал – а к вечеру уже жалел об этом, потому что к Ровене пришли странные гости в длинных белых одеждах, и из окон ее дома зазмеился черный дым, стали видны разноцветные сполохи, и не доносилось ни звука. Утром все прекратилось, странные гости ушли, а Ровена, спокойная, как ни в чем не бывало, вышла на крыльцо, держа в одной руке небольшую ивовую веточку.
Перепуганные люди бросились к ней с расспросами: что, кто, как? Ровена отвечала, не таясь: «Мы из века в век передаем нашим дочерям секреты наших матерей и матерей их матерей. Но и на этой земле есть свои традиции. Раз уж мы пришли сюда – грех пренебрегать магией самой земли. Здесь основные секреты хранят мужчины, они называют себя волшебниками, и они согласны делиться своими тайнами с теми, кто не будет использовать знания против них, и заплатит в ответ своими знаниями. Они признали меня равной, а наш народ – достойным».
Народ зашептался после таких слов, а потом зароптал вслух: «Черные ведуны они!», «Злу они нашу Ровену учат!», «Не будет мира в поселении!» - слышалось отовсюду, - «Запрети! Запрети, Баро!» Баро хлопнул в ладоши, и ропот стих, а люди замерли.
Замирает на своем стуле и Саша: она уже знает, что, если дед Тазар делает такой глубокий вдох – это значит, он подбирает слова, чтобы сказать, как кого-то должны убить. Саше жаль Ровену – сильная, смелая, честная, - такие люди должны жить. Но в сказках деда Тазара они-то как раз и умирают. Наверное, поэтому старик называет их не сказками, а легендами. А дед Тазар тем временем продолжает:
- Ровена не стала ждать, что ей скажет Баро. Женщины поговаривают, что она любила Баро и не хотела на глазах у людей идти против его воли – а что он запретит, было ясно. Мужчины говорят, что ей не было дела вообще ни до кого – настолько она была очарована и одержима чуждой магией, что, выходя на крыльцо, она уже знала, что будет, и просто прощалась с людьми и братом. Как бы то ни было, Ровена взмахнула ивовой веточкой и исчезла.
Много лет прошло, у Баро уже внуки жен взяли, и тут Ровена вернулась. Казалось, она не постарела ни на день – старики смотрели на нее со страхом и удивлением, но молодежь вежливо приветствовала гостью. Ровена в ответ так же вежливо поклонилась и подошла к Баро. «Твои дети и дети твоих людей, - начала она без обиняков, - брали в жены женщин этой земли и отпускали дочерей твоих людей в дома местных мужчин. Их дети поступили так же. Те дети, что живут сейчас в твоем поселении, должны пойти со мной, чтобы волшебники научили их пользоваться тайнами природы и их внутренними силами – силами крови волшебников. Специально для этого мы организовали Школу Чародейства и Волшебства, - Ровена смотрела в глаза Баро. Увидев в них страх и отказ, она продолжила: Они вернутся».
Баро ей поверил, говорят, и отпустил детей. Они вернулись. За то, что сестра не обманула, и за то, что дети действительно многому научились, Баро велел своим сыновьям сделать прозвище Ровены своим семейным именем, и передавать его от сына к сыну. И до сих пор шепчутся, что некоторые дети попадают в эту школу. Если она, конечно, существует, - усмехается дед Тазар.
Смеется и Сейра: она еще никогда не слышала историю их фамилии, да и другие истории дед начал рассказывать ей совсем недавно.
Саша тоже улыбается: впервые сказка деда Тазара закончилась хорошо. Впрочем, на то она и сказка.
Через двадцать пять лет Саша вспомнит эту сказку слово-в-слово, когда ее сыну, названному в честь троюродного дядюшки Оливером, придет такое же письмо, написанное зелеными чернилами.
