Я построил произведение вокруг персонажа который, на мой взгляд, совершает естественные для него поступки. Вами это было принято за "крутость". Стоп, а если я делаю рассказ, чтобы выпячить отрицательные черты героя? Показываю, что ненавижу его?

Оно вас сбивает? Это плохо. Такие вещи не должны сбивать. Попытайтесь представить что данный аппарат - не деталь, а самостоятельный персонаж повествования. Иначе не ясно, почему этот крутой дядя купил такую фигню. Я могу сказать "пачка молока" и не указывать жирность, даже не говорить, что такая характеристика есть. Это все знают. Но вымышленный механизм я описать обязан, как описывают тот же звездолет.
Я сказал, что это самостоятельный персонаж. Вы можете не согласиться но, раз уж на то пошло, то это и есть мери сью рассказа.

Рассказать историю. Пока я не отточу элементы, о серьезных работах с более важными целями думать не стоит. У меня ворд страниц на сорок с зарисовками в тезисном виде.

По идее, я должен сказать, что вы их и не увидите.
Но будет гораздо полезнее, если я скажу что подробного описания байка не было тоже.
Это накладки из-за разности мировосприятия, в остальном же спасибо вам большое.

Вы исключительно правы. Это именно тот случай. У каждого свои слабости.

Все-таки, он был коллекционером. Прекрасно осознавая всю беспомощность модели ХТ-4 в бою, он смотрел на эту крошку и не мог оторвать взгляд.

Я очень часто забываю что-то описать. Допустим, для внятной связи нужны три компонента, а я пишу только первый и третий, а про второй забываю напрочь. Когда услышал такое об этой работе, даже испугался немного, вдруг и тут так же вышло?
Как подметил Фёдор, нужно делать образно, а я люблю упирать на циферки.

Со стороны выглядит вроде: а, так ты пишешь сказки? Я-то пытался по-серьезному разговаривать...

Как говаривал Профессор, о магии нужно писать исключительно серьезно.
НеНаучнаяФантастика требует того же подхода.

На основе мира "звездных войн" был придуман мир Storm Hawks
а я одно время писал фик по этому миру, потом взял и вышвырнул оттуда форму и язык оригинала, сведя Storm Hawks к прототипу. Ограничительным признаком тут будет экзохорда.
На мой взгляд эта идея гораздо жизнеспособнее ОгромныхЧеловекоподобныхРоботоф

Я еще спросить хотел

А какие у вас возникают ассоциации?

Ясно, почему вас шарик смутил.

Я пока ориентируюсь на Ритар, во всяком случае местом действия хочу сделать Стенограл, примерно через 700-1000 лет после Айры.
Короче я взял старенький рассказ в стиле фэнтези и стряхнул пыль.

Могу выкинуть еще пару кусков.

Тысяча извинений.

Бумажные войны

Часть I Императрица Екатерина.

Глава 1

Есть люди, для которых таверна – лишь пиво и мордобой.
Конченые люди.
Я не из таких.
Переступаю порог.
Вообще, порог в любой таверне – место особое, почти святое. Это то, с чего начинается и заканчивается любая таверна.
Вот и здесь он высотой всего сантиметр, но из мореного дуба. Нет во всем трехэтажном здании более дорогой вещи, разве что дочь хозяина…
В нос ударяют запахи. Множество, хотя явно выделяется перегар какой-то дряни. Ну не растет здесь, на Дальнем Севере, нормальный табак.
Глаза привычно оценивают обстановку.
Вот – десятка два столов, составленных в две кучи, между ними от двери до сцены – широкий проход. Арочный, как его в шутку называют.
Слева – прилавок бара. Между арочным коридором и длиннющей, от стены до стены, лавкой – самые дорогие столы. Небольшие круглые столики, и стоят один от другого на почтительном расстоянии.
А вот справа – лавки-переростки. Стоят один за другим десяток, не протиснуться.
Не удивительно, что больше половины народа заняли места в этой толкучке. Считают люди деньги, каждый медяк считают. Ну а за столиками те, кто пришел погулять. Вот у самой сцены, слушая молоденькую девочку с вроде даже тонким голоском, сидит молодая пара.
Сразу следом – большой столик. Игральный. Обычно он за ширмой или как-то иначе укрыт, но в этой глуши особо прятаться не от кого. И сидит народ, кости бросает. Надо же, не шуметь стараются, понимают, что перед ними влюбленные.
Дальше вереница столиков средних размеров.
Заняты более-менее, но не они меня интересуют.
Вот он.
В самом углу.
Стоит, лакированный красавец четырех футов ростом. Великоват, правда, но такова традиция. Длинные коленки были у первого капитана.
Прохожу и сажусь за него.
Официант появляется сразу. Буквально. Просит извинения у ребят из соседнего столика, и подлетает ко мне. Дурак. Теперь эти парни, даже если бы могли и хотели, ко мне не подойдут. Их ведь унизили. А если подойдут – сам их пошлю по грибы.
Нет, ребята, я в лес.
– Сэр?
– Сигару и пепельницу. И не вздумай тащить мне тот шлак, что вы в соседней яме выкапываете.
Не то, чтобы я хотел его оскорбить, просто припугнул. Так, для порядка.
Исчез. Надо же, как людям в глаза пыль бьет. Только сел за капитанский столик – всё, капитан. И свистать всех наверх, ага.
Интересно, он с меня оплату возьмет?
Я так пару раз обедал бесплатно.
Что за времена пошли…
– Сэр! Ваш заказ!
Я так быстро задумался, или он пролетел? Или просто кухня рядом?
Официант ставит мне на стол массивную гравированную пепельницу, и толстенную сигару. И сколько уже судачили над тем, что эту оглоблю в рот взять сложно, не то, что курить. А не убирают. Напоминание всем молодым, каким был он. Первый капитан. Великан душой и телом.
Рядом ложится такая же монументальная зажигалка. По традиции прикуриваю от ключа зажигания. Тот в момент активации выдает до трехсот градусов родного Цельсия, чтоб его в Аду черти вилами мерили.
Делаю первую затяжку. Едрёна…
Тут самое важное – не закашлять. Ну, какой ты капитан со слабыми легкими?
Справился. Улетел под потолок столб дыма. Я крут.
А вы?
Напряженно всматриваюсь в окружающих. Только сладкая парочка не повернулась. То есть, парень кинул взгляд… и получил подзатыльник. Реакция? Ноль.
Если даже подойдет – откажу. Тряпки мне не нужны.
Аплодисменты с одного из столов.
Кряхтя, вылезает высокий крепкий бородач. Движения размашистые и порывистые. Шаг шагнет, призадумается, всё ли правильно. Но ходит быстро.
Подошел к столику. Вглядываюсь в его лицо. По-детски доброе, но серьезное. Улыбки нет, но глаза улыбаются.
– Можно?
Голос грудной, низкий. Ясно, что шепот, а ощущение что орёт.
– Садись. Кем будешь?
– Светоч я. Лучезар.
– Говори просто. Электрик? – кивок. – Что, на земле уже работы нет?
– Восемь лет на грузовых!
Молча показываю ему отворот курки. Блещет жетон Флота. На жетоне – орел.
Столь же молча бородач поднимается, и уходит.
Провожаю его приличной струей дыма. Могло бы срастись.
Еще смелые есть?
Никого. Эх, сигара-сигара, тридцать серебряных…
Стряхиваю пепел. Жду.
Тишина. Только вдалеке певичка завывает.
Поесть заказать, что ли?
Порог таверны переступает паренек лет двадцати. Синя курка, желтые волосы, торгашеская улыбка. Не человек, товар. Купите меня.
А за спиной у паренька лучемет. Серьезно. Впрочем, модель старенькая. Хорошо, если калибровка в порядке. А если нет? Мазать ведь будет…
Спокойно, идет ко мне. Собраться…
– Йо! Чувак! Я тот, кого ты ищешь!
– Полотер?
Улыбка чуть угасла, но тут же засияла с новой силой.
– Восемь гражданских профессий, две военные…
– Хоть что-нибудь нормально делать умеешь?
– Я лучше всех в этой Вселенной!
Как бы его отшить?
– Девушка есть?
– Нет.
– А парень?
Нирвана на лице сменилась легким недоумением.
– То есть, конечно, мне нравятся девочки… но я не считаю, что мне нужно что-то большее, чем на ночь. А так я могу соблазнить любую!
Ой ли?
Протягиваю руку.
– Это чего?
– Ну, ты готов подтвердить свои слова?
– Да.
– На что спорим, что ты не раздвинешь… – окинул взглядом зал таверны. На забитых столах вот так беглым взглядом не разберешь… идея! – Ну хоть вон ту, у сцены!
– Она с парнем.
А ты не так плох, как я думал.
– Не откручивайся. Не можешь, так и скажи.
– Могу! И вы отдадите мне сигару, когда я… возьму её цифры!
– Цифры это просто. Я про ночь.
– Нет, дядя, сигарка-то дотлеет.
– Хорошо, пусть будут цифры. Ну а ты что ставишь?
Паренек ухмыльнулся и кинул на стол золотую монету имперской чеканки. Серьезно. Можно три таких сигары взять. И еще на бутылку виски останется.
– Нет, парень. Так дела не делаются. Ставь свой лучемет.
Надо же, даже челюсть отвисла.
– Нет! Ни за что! Только не это! Тут калибровка нулевая почти и мост новый!
Новенький мост? Не спорю, штука хорошая, но есть вещи поважнее.
– То есть, ты в себе не уверен? Да и безоружен я, как заберу монету, а ты отдавать не захочешь?
Закусил губу. Мнется. Бывает.
– Хорошо.
И он положил на стол свой увесистый МинниГан7, внешне напоминающий арбалет, только с лазерной атакой. Мост, канал фокусировки луча, и впрямь новенький.
Оправил куртку, кинул в рот подушечку мяты.
Я приготовился наблюдать зрелище.
В принципе, большой опасности паренек, стерпевший подзатыльник от своей девушки, не представляет. Пощечину – это да. Это нормально. По мужски. А подзатыльник это как-то по-детски. Не серьезно.
Вот наш спорщик подходит к их столику. Почти сразу завязывается потасовка. Герой-любовник… Мальчишка! Даже соврать убедительно…
А, нет. Беру свои слова назад.
Ударом в челюсть отправляет соперника в нокаут, и обращается к девушке. Та протягивает ему карточку. Визитка?
Наш герой с трофеем уходит…
Поверженный кавалер поднимается с пола, идет в атаку… только с тем, чтобы снова растянуться на полу.
Мельком отмечаю неплохую реакцию парнишки.
Возвращается и кидает на стол карточку.
– Дядя?
Достаю свой мобильный телефон, и звоню по номеру, указанному в визитке некой Алли Райт.
Девушка тем временем подняла своего ухажера и усадила за стол. Намучается она с таким.
Мелодия извещает её о входящем вызове. Девочка берет свой мобильник и, отвернувшись, говорит в микрофон: – Слушаю вас.
Деловая.
– Помаши капитанскому столику.
Она переводит взгляд на меня, и я окончательно убеждаюсь, что это именно её цифры.
Скидываю разговор и перевожу взгляд на парня.
– Неплохо, юнга. Как звать?
– Джек.
– Хорошо, Джек. Подбирай свою игрушку и пошли, присядем за вон тот столик. Чувствую, сегодня уже всё. Можешь называть меня сэр Хиггс.
– Дядя?
Объяснить правила вежливости?
Зачем? Уважение, эта штука такая. По приказу не приходит.
– Пошли, юнга.
И я шагаю к столику. Парнишка хватает со стола сигару, и идет следом. Золотая монета так и остается лежать. Впрочем, официантам долго думать не надо.
Место я выбрал сразу за большим игральным, но ближе к проходу. Все же хотелось пожрать, а за капитанским столом такое не делается. Не то, чтобы я так уж брезгливо следовал традициям… просто рядом шагал молодой паренек, которому я должен был дать пример достойного поведения.
Намучаюсь же я с ним.
– Падаем, Джек. Что заказывать будешь?
– А кто угощает?
– Ты, – и я подзываю официанта. – На моем счету сейчас семьдесят серебряных, так что…
– Простите, сэр, на каком счету? – в место ответа устремляюсь взглядом на капитанский столик. Пусто. Официант, похоже, проследив мой взгляд, начинает оправдываться: – Простите, сэр, у меня что-то с памятью. Что будете?
– Джек?
– Капитану картошки с курицей, а мне чашку чая. И притащи пепельницу.
Официант убрался.
– Джек, откуда ты?
– Местный. Родители из восьмого привоза, в дороге познакомились.
– Участок есть?
– Был. – Он делает затяжку. – Сожгли.
– Кто?
– Эх, дядя, если бы я знал…
– А восстановить?
– Бумажка в том пожаре сгорела.
– Чертовы бюрократы… а взятку дать?
– Из чего? Отцу даже кредит не дали.
Официант приносит заказ. Как же жрать хочется…
– Ну а на флоте что забыл? – Хватаюсь за вилку.
– Да надоел мне этот клоповник. В Большом Доме говорят, чтоб не выкручивал руки, а писанина меня достала.
– И как же тебя, погорельца, помощником шерифа взяли? – Когда один человек ест, а другой рассказывает, у рассказчика может сложиться впечатление, что его не слушают. Поэтому надо поддерживать разговор. А подлив тут классный.
– Зима минус десять, жрать нечего, спать негде. Вот и пошли в Большой Дом. И не помощником я был. Так, на побегушках.
– А сейчас родители где?
– Нет их.
Тушит сигару. Сказать, что соболезную? Мужики мы, плакать некогда.
– Словом, так. – Я отодвигаю тарелку. – Корабль у меня новенький. Да только команды нет. Ближайшая наша с тобой оперативная задача – набрать экипаж. Усек?
– Нет в здешних краях ребят с косточкой. Так, хитин один.
– Есть, поискать надо. Не найдем тут, подадимся на Юга. И я не к штурвалу людей ищу.
– Должности?
– Пилотажный тактик, артиллерия, техников человек пять.
– Что за посудина?
– «Лакмус».
– Тыловые базы?
– Никаких.
Джек бросил взгляд на затушенную сигарету. Перспективы открывались не самые обнадеживающие. Но скулить он не стал.
– Слушай, а как вообще так вышло, что империя так быстро поднялась? Ведь только и разговоров было, что горизонтальные связи эффективнее, что вооруженный народ всегда сможет доказать свою независимость… а тут кучка бюрократов создают боеспособную армию и за пару лет захватывают основные базы?
– Не за пару лет, и вовсе не боеспособную. Пойми, жить в бюрократии гораздо легче, чем самому отвечать за свои поступки. Прикрылся инструкцией, и никаких проблем. Просто… выросло поколение тех, кто не знал всего ужаса бюрократических монстров. Как они тупы и не поворотливы.
– Но современный аппарат империи не выглядит тупым. Он основан на высоких технологиях, автоматизации и сертификации… или я что-то не то говорю?
– Логика придет. Просто… старайся не допускать в свою речь всякие умные слова.
– Коррупция, это умное слово?
– Всегда можно сказать «взятка».
– Но в аппарате империи взяток нет.
– Пропаганда. Или ты думаешь, я просто так долетел на своей развалюхе до северных границ?
По его скучающему лицу я понял, что разговор о высоких материях быстро утомил бойца. Это хорошо, значит, он практик. А терпение придет.
– Слушай, хочешь посмотреть на мою малышку?
– Она разве в гавани?
– Это гавань?! – Я даже привстал. – Так, поселок рабочего типа. Пошли.
Мы выбрались из таверны, и двинули к бывшим стартовым комплексам.
Бывшими их называют лишь за то, что они морально устарели, и кораблики класса «Центурион» не потянут. Ну да моя двухсот тонная малышка и не в обиде.
Джек с изумлением оглядывал транспортный корабль.
Две фасолины с воздухозаборниками и пассажирская гондола между ними. Остров тут низкий и плоский, чуть возвышается над пассажирским отсеком.
– Класс… сколько она весит?
– Сухая масса сто сорок тонн. Дедвейт сто двадцать. Осадка двадцать метров.
– Какая к черту осадка, она ж над землей летает?!
– Коридор полета от двадцати до двухсот метров. Ниже 20 – только подъем. Или воздух не удержит.
– А движки?
– Обойдем или изнутри глянуть хочешь?
– Пошли по кругу.
И мы двинулись по заснеженному полю Пай-Хойя.
Обходить кораблик класса «Лакмус», это всё равно, что церковь – с какой стороны не посмотришь, всякий раз новый вид.
Асимметрия архитектуры, мать её так.
– А горючее тут какое?
– Атмосферная вода.
– А как её получают?
– Видел в торце два больших воздухозаборника? Их только по привычке так называют. Более точно говорить, водозаборники, но название не прижилось.
– Жабры?
– Типа того.
– А экран… – он прищелкнул пальцами, пытаясь сформулировать вопрос.
– Не парься. Спрашивай, как есть.
– А байки на борту есть?
– Вот со снабжением проблемы.
– С чем еще проблемы?
– Электротехнику знаешь?
– Ясно. Пошли уже внутрь. – Джек оглядывал корабль, временами добавляя какой-нибудь едкий комментарий. Особо прошелся по выцветшей краске на правом борту и собачьей куче, появившейся на трапе в мое отсутствие. Внутреннее убранство не отличалось особой роскошью, да и крысы успели облюбовать жилплощадь…
Мы поднялись на борт.
Небольшой, три на тридцать метров ангар, по обе стороны которого дверные проходы. Стены залеплены обоями. Черти корчат мордочки.
– Первая дверь налево – душевая. Вокруг неё система канализации всего корабля. Дверь направо – машинное.
Джек не удержался и заглянул внутрь.
Как и ожидалось, там стояла груда непонятных железяк.
– Вторая дверь налево – медотсек. Вторая направо…
– Ладно, разберусь. Каюты где?
– На втором ярусе.
– Кучеряво живете.
– Не скажи. На «Рядовом» те же 140 тонн, а удобств гораздо больше.
Джек пропустил мои слова мимо ушей, заглядывая во все подряд двери.
В кладовой, если верить надписи на табличке, он долго и напряженно созерцал пустоту.
– Беру свои слова назад. Как тут крысы выживают?
– Эволюция по Дарвину. Выживает сильнейший.
– Да, крыс я еще не пробовал. Хотя нет, в детстве в лагере… а, там ворона была.
Я оглянулся назад. Мне в след уныло смотрели распахнутые двери…
А Джек уже поднимался на второй ярус.
– Тут кроме кают что-нибудь есть?
– Кухня.
– Как кладовка?
– Хуже.
– Тогда пошли на третий.
Третий ярус еще называли палубой. Там стояли… должны стоять скутеры. Здесь же остров, в котором расположен капитанский мостик.
Джек моментально облюбовал кресло капитана, стоящее на возвышении у задней стены. Не спорю, видок с него открывается не хилый. Это я как профессионал говорю.
Сам я встал к штурвалу. Древний-древний элемент кораблей. Еще тех, что по звездам ходили.
– Ну что, юнга, сделаем кружок над Пай-Хоем?
– Заводи, дядя.
Я вставил ключ в замок зажигания и активировал. Тот выдал температуру 241,010, единственную, на которую только мой кораблик и откликается, и система ожила.
SK-L «Лакмус» заработал антигравитационным движком, и тут же ребра несущей конструкции приобрели отрицательный вес.
Мы поднялись на заявленную инженерами двадцатиметровую отметку, и я включил маневренные двигатели, делая поворот.
– Дядя, а как эту крошку зовут?
– Как её зовет команда, я тебе не скажу, а для остальных она – Императрица Екатерина.
– Катя, значит. А что не на маршевых?
– Реактива мало.
– А зачем бережешь?
– Путь не близкий.
– Куда?
– Экий ты прыткий. Еще не нанят.
Джек спрыгнул с кресла и подошел ко мне.
– Дядя… капитан Хиггс, сэр, я хочу быть в команде.
– Учти, ты пока еще гражданский, и законы Аэрофлота на тебя не распространяются. Но если вступишь, я, как капитан, имею полное право вышвырнуть тебя за борт. А там двадцать метров под килями. А еще учти, что мы на мостике, это  еще сорок метров.
– Сэр, я хочу играть в этой команде.
– Запомни, юнга, не Катя, а Катюша.

* * *

Я не сразу понимаю, что изменилось. Кэп говорит мне то, что могут знать только члены команды. А это значит…
– Ийеху!
– Хочешь стать к штурвалу?
Он подводит меня к сильно видоизмененной автомобильной баранке, обросшей панелью управления, на которой отмечаются нужные для шкипера данные.
– Вот этот циферблат слева – уровень реактива. Справа – цифры скорости и высоты.
– А по центру? Это ключ, да?
– Он самый. Чуть выше него тумблеры включения движков. Руки клади сюда… вот так, тут пневмопривод, веди чуть в сторону… так, хорошо. Вот это – радар дальнего действия. Если нужно разогнаться, смотри чтобы впереди никого не было.
– А если будет?
– Маневрируй. Хоть на включенных маршевых тебе пока нельзя. Чуть подучишься, тогда да.
– А это что за кнопка под крышкой?
– Активация плазменных установок. Их четыре у шкипера и еще столько же на бортах для стрелков.
– А полностью в команде сколько?
– Системы поднимают сто человек.
– Класс.
Я резко бросаю руль влево, и мы пролетаем над моим поселком. Рядом с радаром дальнего действия – окошечко вида снизу. Тыкаю в него пальцем и тяну чуть повыше.
– Ну-ну, не балуйся. Мне здесь работать.
– Управляй с кресла.
– Скорость реакции упадет. А в бою эти пара секунд…
Он умолкает.
Я веду корабль к тому месту, где был когда-то мой участок.
Сверху видны лишь точки входа в карьер, да маленькое поле, на котором когда-то стоял мой дом. Двухэтажный бревенчатый красавец на четыре спальни.
Сейчас тут пепелище. Только два креста чуть в отдалении…
– Дьявол…
– Не зови его. Давай отсюда.
Кэп прав. Их не вернуть. Я бросаю штурвал вправо.
– Сэр?
– Да?
– Куда вы сейчас?
– На развалины Стенограла.
– Для меня есть работа?
– Полно. Двигай в кладовку, там были щетка и швабра. Нужно выдраить Катюшу.
– А почему именно Катюша?
– Я сам не помню, что-то из середины позапрошлого века.
Я ухмыляюсь. Чертовы коллекционеры. Лучезары всякие.
– Тогда я пошел?
– Двигай.
Шкипер встает к штурвалу. Эх, не его это работа…
Но додумать мысль мне не даёт рев маршевых.

* * *

Активирую маршевую установку на протяжку и веду корабль… а пока сам не знаю, куда. Тут нужно придумать хоть самую глупую, но тактически жизнеспособную мысль. Какую угодно.
Итак, что у нас есть.
Корабль, который может сломаться в любой момент с нулевым запасом чего-либо…
Да и, в принципе, все. Нужно хоть что-то, но первой в этом списке стоит база снабжения. Желательно, кончено, долговременный политический союзник… а, хватит в эмпириях витать. Ближайшее место, где должно было остаться хоть какое-то оборудование и снаряжение – Стенограл.
Лежащий в руинах монолит стекла и стали, последнее воспоминание о былом.
Мигает индикатор. Стреляю взглядом в поле возможных целей приборной панели – вот он, красавец: блок схем маршевой. Все четко. Забиваю в автопилот координаты Стенограла, и иду смотреть как дела у системы дальнего обнаружения.
Когда спутниковая группировка была уничтожена, пришлось развивать радары дальнего радиуса действия. То есть, сама техника была, но только для высотных расположений. Что-либо приземленное утыкалось в горы или неровности работы ионосферы. Да и программное обеспечение пришлось писать практически с нуля…
Эмпирии, мать их, сколько раз говорил себе, не отвлекайся за рулем!
Едва стоило отойти от штурвала, Катюшу тряхнуло. Подбегаю и вижу как гаснут электронные приборы. В лоб кораблю прилетел чей-то ЭМИ.
– Мать!.. – жму большую красную кнопку на самом верху – активация ручного управления. Три бесконечно долгих миллисекунды… победа! Движки не заглохли.
– Мать, мать, мать! – на мостик влетает Джек. – Что там?!
– ЭМИ, мать его так!
Веду корабль к ближайшей гавани.
– Юнга, связь есть?
– Мобила.
– К черту! Двигай в правый бак, там в носу должен быть аварийный иллюминатор, рядом линия связи, будешь корректировать посадку.
– Есть!
– Беги!