Задача, которую мне дали на уроке алгебры, в качестве предыстории: Павел Иванович купил американский автомобиль, на спидометре которого скорость измеряется в милях в час. Американская миля равна 1609 м.
Какова скорость автомобиля в километрах в час, если спидометр показывает 34 мили в час? Ответ округлите до целого числа.

Павел Иванович купил американский автомобиль, небольшой, аккуратный форд темно-синего цвета.
Это было утро четырнадцатого мая, тридцать четвертое четырнадцатое мая в жизни Павла Ивановича, когда он понял, что воплотил, наконец, в жизнь свои детские мечты.
Он стоял на крыльце своего дома на Графтон-роуд, и засунув руки в карманы брюк от calvin klein, и смотрел на свой новый, бликующий на солнце, темно-синий форд. Такой новый, что даже не верилось.
Когда Павел Иванович сходил с крыльца, то заметил краем глаза, как на ступеньках соседнего дома его сосед, мистер Как-Его-Там, прощается со своей женой, Сьюзен.
Сьюзен он знал хорошо. Особенно хорошо он ее знал, когда ее муж, Сэм Как-Его-Там, уезжал в командировки.
Павел Иванович незаметно ухмыльнулся краем своего красивого, четко очерченного рта (он никогда не сомневался в своих очевидных достоинствах) и подметил заметно выпирающий пивной животик у Сэма и полное его отсутствие у себя. Он широко улыбнулся и помахал соседям рукой.
Это было прекрасное утро. Fascinating. Adorable.
Солнце восходило, где ему и полагалось восходить, на востоке (тут Павел Иванович вспомнил свою недавнюю поездку в страну восходящего солнца и прехорошенькую Юми Сато, и улыбнулся), и картина складывалась самая что ни на есть идиллическая. Солнце золотило мягкий, свежеподстриженный сочный газон лужайки Павла Ивановича, солнце блестело в росе на лепестках роз, растущих в клумбах у дома Павла Ивановича, солнце отражалось в чистых стеклах нового автомобиля Павла Ивановича, и все было хорошо, и на миг Павлу Ивановичу представилось, будто солнце тоже принадлежит ему. В сущности, так оно и было.
В салоне автомобиля пахло кожей и, совсем немного, омывателем для стекол. Он нежно провел ладонями по приборной панели, по соседнему сиденью и, положив пальцы на ключ, и Павел Иванович вдруг почувствовал в себе столько неожиданной силы и вдохновения, что даже выдохнул, пораженный, но мотор все-таки завел.
Машина ожила и тронулась, а Павел Иванович в зеркале заднего видения заметил хорошенькую фигурку Сьюзен, идущей к своему дому, и Сэма, садящегося в свой черный мерседес.
Только и есть в этом Сэме хорошего, что его мерс, думал Павел Иванович, пока свеженькие, чуть припыленные после вчерашней поездки из салона до дома, шины форда шуршали по чистому асфальту. Солнце красило белые стены домов в персиковый, а Павел Иванович сдержанно улыбался. Он знал, что такая улыбка делает его невыносимо уверенным в себе. Женщинам нравилось.
Через пару минут Павел Иванович приобрел уже полную уверенность в управлении своим автомобилем, и, мысленно подбирая клички для него (он всегда мечтал о питомце, но как-то не было времени), заехал на мост Графтон.
Было 7:40 a.m. На восемь тридцать у него была назначена встреча с новым поставщиком, который обещал хорошее качество и цены почти на тридцать процентов ниже тех, по которым Павел Иванович покупал сырье сейчас.
Это было хорошее предложение.
Павел Иванович любил этот мост: на нем почти никогда не было пробок. Он вообще любил Окленд за эту спокойную размеренность жизни. Она давала бесценную уверенность в завтрашнем дне; что бы ни случилось на работе, Павел Иванович знал, что Окленд и Графтон-роуд всегда будут на месте. Живущая в доме напротив старушка всегда будет выгуливать бульдога, всегда у Сэма будет его пивное брюшко, всегда Сью будет звать его на кофе, когда Сэма не будет дома.
Павел Иванович все это очень ценил.
Он еще раз оценил все прелести сегодняшнего утра и остановился на перекрестке у светофора. Рядом встал красный старенький бьюик, за рулем которого сидел допотопный очкастый динозавр, как окрестил про себя Павел Иванович водителя - мужчину сильно послепенсионного возраста. Он вдруг почувствовал свое явное и безоговорочное превосходство над кем бы то ни было.
Ему сегодня исполнялось тридцать четыре, он был явно недурен собой, не женат (это было, по его мнению, несомненным плюсом), он девять лет назад выбрался из грязненькой, неумытой России и имеет теперь свою успешную фирму, хорошенький дом в спальном районе, любовницу по соседству, и новую машину.
Павел Иванович, дождавшись зеленого сигнала, стал аккуратно поворачивать, как вдруг под ложечкой у него что-то заныло, забилось сердце в испуге, мгновенно выступила испарина на лбу и в сгибах локтей, а под тканью пиджака и рубашки вздыбились волосы на руках. Машина дрогнула, поддавшись удару сбоку.
Он повернул голову вправо и увидел перед собой, ровно на один миг длиной меньше секунды (он успел подумать только о том, что боку его машины пришел конец) - испуганное бледное лицо мальчишки лет девятнадцати, пустое, бедное на какие-либо мысли, его расширенные зрачки, светлые кудри, и мотоцикл под ним, и его серую кожаную куртку.
Все это он успел рассмотреть и запомнить в деталях, и долго потом мучился кошмарами по ночам.
Павел Иванович въехал головой в боковое стекло и на какое-то время потерял сознание.
Очнулся он, как ему показалось, спустя вечность, но вокруг по-прежнему ничего не происходило.
Он, старательно борясь с головокружением и саднящей болью в виске, выскочил из автомобиля с другой стороны, испуганный не меньше мальчишки, захлопнул дверь и обежал машину.
Вмятину на глянцевом синем боку его новенького форда можно было сравнивать с воронкой от тунгусского метеорита. На парня он взглянул только мельком, увидел, что тот жив и отделался легким испугом, вдруг разозлился непомерно, и, схватив его за шиворот, проорал ему в лицо:
- Ты где ездить учился, тупица?!
Парень глупо хлопал глазами, тер затылок и молчал.
Павел Иванович оставил его сидеть на асфальте рядом со своим идиотским мопедом, и, охая, ахая и матерясь на родном русском, оценивал масштабы бедствия. Хотелось плакать.
- Я ж тебя убью, я ж тебя... ой, что я с тобой сделаю, ты ж сдохнешь... - ныл Павел Иванович, хватаясь за голову. - Она же новенькая была, новенькая...
Вокруг собирались зрители; кто-то заботливо поднял парня с асфальта и усадил на бордюр. Отвели туда и Павла Ивановича.
- Ты не расплатишься со мной, придурок, - сказал ему Павел Иванович тусклым и скучным голосом. Он понимал, что деньги, выплаченные ему по страховке, не покроют ремонт, а стрясти со студента больше у него не получится. Он же добропорядочный гражданин, вон, даже биту в багажнике не возит...
Парень ответил, глядя на него горящими ненавистью глазами:
- Fuck you, - и замолк, вытирая разбитый в кровь нос.
Павел Иванович вгляделся в это лицо и злость как-то схлынула.
Он вдруг все понял, и спорить на захотел.
"Совсем ты чокнулся, Паша, со своей машиной - медленно думал он, с тоской глядя на помятую дверь форда и вспоминая свои вопли пару минут назад. - Совсем с ума сошел. Подумаешь, машина. Главное ведь, что все целы остались".
Он вытащил из кармана своего пиджака от hugo boss голубой платок и протянул парню.
Тот сухо поблагодарил и приложил его к носу. Павел Иванович вздохнул снова: платок было уже не вернуть.
Между прочим, он был шелковый.
"Что, если бы не было бы меня уже, - спокойно и размеренно, без лишнего трагизма думал Павел Иванович, с отчужденностью глядя, как вокруг байка и форда ходят полицейские, оценивая ущерб. - А была бы уже куча биомассы внутри сплющенной синей жестянки? И так ведь все глупо".
Рефлексии всегда влияли на него самым странным образом.
Солнце по-прежнему светило на прежний сухой и чистый асфальт, парень все сидел рядом на бордюре, утирая шедшую из носа кровь, а Павел Иванович менялся, менялся полно, сильно и безвозвратно.
Так ему казалось.
Он вдруг решил немедля - прямо завтра, а лучше даже сегодня вечером, - съездить к матери в Воронеж. Уговорить Сью бросить Сэма и выйти за него. Перезвонить Юми. Перестать курить.
Павел Иванович достал из кармана красно-белую пачку marlboro и закурил напоследок. Все стало вдруг гораздо легче и как-то... проще.
Он подумал про те благословенные времена, когда катался на метро и горя не знал. Времена эти закончились не далее, как вчера, но Павел Иванович уже понял и осознал все плюсы подземных перемещений. По крайней мере, там было гораздо сложнее умереть в автокатастрофе.
Павел Иванович тихонько взвыл и потер ладонями уставшее, как будто застывшее лицо.
"Надо домой съездить, - твердо решил он. - Сегодня же. В Воронеж".

Отредактировано little blue rabbit. (2012-05-13 19:10:10)