Вытащила клещами и обанкротилась.Выдрочила солдат твоих, каждого досуха.Выбежала за дверь, наконец успокоившисьИ отвечает, и слово её - как обухомПо голове. Генерал, ты попал в окружениеРоскоши, сервиса. Выключи все свои рации.Видишь: она не дрожит и идет на сближение;Лучше сейчас убеги, чтобы не растеряться.
            Выставила на суд и ехидно скалится.Вытерпела мороз (согревалась трением),Выбежала во тьму и уже не ломается,И надевает халат - испытать терпение.Лучше молчи, генерал. Фронт - уже не линия;Где там твои солдаты? Твои проклятияТают, нависнув над городом полем бессилия.Лучше сейчас убеги, чтобы не доверять ей.
            Вытащилась на свет, отдышалась, сплюнула,Выкрасила во тьме в желтый перехватчики,Выдрочила солдат твоих, каждый осунулсяИ побледнел, а она им: "Спокойно, мальчики!"Что, генерал, теперь делать, куда звонить? -Из окружения выбрались в окружениеЛаски, тепла. Беги, я прикрою, беги!Лучше сейчас убежать, чем признать поражение.

ты теперь только и можешь, что пить/есть/спать Бродского
какого ты рода, какого ты цвета, какого ты, сволочь, роста?

слушай, ну что ты мелешь, ну, ты, хлеборезка

в теле февраль а в голове сломалось
время вдоль по ветрам распустил по нитке
и в середину груди в пустоту бьет жалость
и не попав ни во что на улыбку липнет

по голосам понимание всё пропало
карточный домик в каждом углу тире-точка
нас не излечит никто заряжай кристаллы
и передай поцелуи мои по цепочке

я на игле а ты рядом но на иголках
змеи берут мою кровь не пролив ни капли
и эта нитка становится красной и тонкой
тихо ложится на дно где лежат закаты
сквозь теплый воздух хлорированная тоска
беспроводное молчание по секундам
и твои губы .холодные. у виска
и мне нормально мне хорошо мне не трудно

в теле февраль полярное солнце ядом
по одичавшим молекулам кислорода
гонит меня еще глубже в сугроб халата
где я погасну с кислотами в снежной соде
время потратил бил океан в борта
липкие губы смазанная помада
и твои руки .холодные. поверх рта
и мне нормально мне ничего не надо

Мне снилась мама. Мамины руки пахли
Моющим средством, фантиками, слезами;
Мама смотрела грустно и грустно плакала.
С маминых щек ручьями цвета слезали
И на меня падали-расцветали
Лилиями, кувшинками над водою;
Я протянул к маме руки, чуточку не достал и
Лишь отогнал облака и зверей с водопоя.

Я вижу братьев. Братья грызут мне веки -
Они вырастают, и им нужно что-нибудь сверху
Каждый из нас провалился на "быть человеком",
Каждый из них до конца в эту тему не въехал.
Братья берут мои руки, берут мое тело -
Каждый столбит себе место и натирает,
Чтобы оно - чтобы именно это - блестело;
Я смотрю вверх, но верха здесь не бывает.

Сестры поют мне и в волосы заплетают
Пальцы свои и несбыточные надежды.
Сестры сломались, ведь их никто не покрывает -
Ни один гость не просовывается между
Скрещенных ног. Этот запах не перепутать -
Так пахнет страх перед первоначальным долгом,
И я стою-говорю-пью-ползу к перепутью
Из разлетевшихся бабочками осколков.

Мне снится мама. Мамины руки пахнут
Собственно тем, чем положено пахнуть мамам
Сестры ложатся на спину, братья их лезут трахать,
Время не глядя стирает мою программу,
И слезы снова падают, только солью,
Остро под кожу вламываюются снежинки,
И я лежу, от икры почернев, и от боли
Море волнуется раз.

Яйца раскалываются
На половинки.

возможно. но так я пишу довольно давно,

почти до конца

я думал о выражении "обесчещенная королева". королева - это мать. Матка? - Пчелы. Обесчещенные пчелы? - Мухи.
Если королева обесчещена, то кто ей рабочие и трутни? - братья и сестры. Они ей не подчиняются. Они и любят-то ее только потому, что слишком тупы, чтобы что-то поменять.

Как-то вот так это всё у меня в голове варилось с утра, и вот такая каша на выходе.