В главных ролях:
Слава – Джаред Лето
Боря – Джон Кьюсак
Вован – Илайджа Вуд
Денис – Владимир Епифанцев
Жучков – Николас Кейдж
Бомж – Аль Пачино

###

- Дин-дон..дин-дин-дон...дин-дон...дин-дин-дон...
Странная мелодия выстраивалась будто в такт неровно бьющемуся сердцу. Очень неровно. Дышать невозможно. Грудная клетка заперта на замок.
Музыка очень быстро приобретает знакомые мотивы - похоронный марш, не иначе. Душу пронзил холодный ужас, потому как я опознал наконец инструмент и самих музыкантов.
Из Ничего возникли два голых, будто обглоданных и вылизанных скелета, они стояли прямо надо мной, и лезвиями столовых ножей проводили себе же по рёбрам - будто по струнам - вверх-вниз, вверх-вниз.
дин-дин-дон
Я оцепенел, будто ледяная скульптура, руки и ноги меня не слушались. А "музыкантам", похоже, это очень нравилось, судя по хитрым ухмылкам. Но вот они доиграли финальные аккорды и, не сговариваясь, двинулись ко мне. Я пристёгнут к кровати, я гол и представляю собой забойный скот. Скелеты сграбастали меня своими холодными клешнями, и стали пилить - не резать - тупыми ножами, от солнечного сплетения до паха.
- ААААААААААААА!!!!

###

Дико ору, катаясь по полу. Одеяло опутало мне ноги, а по ковру растекается приличное пятно крови.
????
Так вот, в чём дело! Упал с кровати, ворочаясь от одолевающих меня кошмаров, а кровь - порезался ножом, видимо, выбившемся из-под подушки. Да, не удивляйтесь, именно нож под подушкой. А что, разумная мера предосторожности, после всего того, что случилось с нашим многострадальным миром. Слишком много стало невменяемых грешников и еще больше - фанатичных праведников, после этой новости. Новости, не просто взбудоражившей весь мир, а ударившей по мозгам всех людей, даже тех, у кого сей орган вроде бы атрофировался.

###

Современное строительство развивается стремительно и упорно, несмотря на еще более высокие темпы воровства. Классика и хай-тек, кирпич с бетоном и металл - все это переплетается,  и полёт фантазии зодчих иногда просто поражает. Однако в одном мы уверены - все это проектируется и строится годами, и уж точно не будет похожим на громадное пушистое облако, спустившееся с небес.
Это случилось в один ничем не примечательный день. Во всех населенных пунктах Земли, в которых жило больше двух людей, появилось Это. Высотой от пяти до пятидесяти метров, стены - примерно столько же, сколько и высота. Хотя, для этих строений не применимы были такие понятия, как "стены" и "крыша" - все было молочно-белое, будто вата или туман, вблизи было заметно, что очертания немного расплываются, вероятно, от ветра. Те, кто рискнул коснуться Этого, исчезали на месте, и больше не появлялись. Люди стали условно считать, что вся поверхность строения - есть ни что иное, как дверь во  внутрь, но никто не мог понять, почему назад не возвращались.
Учёные некоторых стран мигом снарядили беспилотных роботов-разведчиков, как вдруг произошло нечто еще более странное. И страшное.
Телефоны всех радио и телевизионных станций едва не разрывались от многочисленных звонков из психиатрических лечебниц. Репортёры, всегда падкие на вкусные сенсации, оторвались от рутинных сюжетов и помчались в психушки.
Это можно было бы принять как "утку", или шутку, если бы не два "но": 1.это происходило во всём мире одновременно 2.появление странных облачных строений со входом, но без выхода.
Гвоздем программы всех новостей мира стали многочисленные видеозаписи с разными героями, но с общей сутью: врачи психлечебниц с вздернутыми к потолкам от важности носами рассказывали, как в один миг все их неизлечимые больные, еще вчера пускающие слюни и ходящие под себя, вдруг абсолютно грамотно и внятно сообщали санитарам, что Бог пришёл на Землю и начал Страшный Суд.
Дальше, как правило, включали популярную видеосъёмку (видимо, снятую на мобильный телефон) монолога, где обёрнутый в смирительную рубашку лохматый мужчина спокойно вещал:
- Бог покинул меня, но он пришёл в этот мир, чтобы начать свой Суд. Он сказал, что больше нет разделения на христиан, мусульман, буддистов, нет разделения по возрасту и полу - каждый ответит Ему за каждый прожитый миг, за каждый совершенный поступок и каждую подуманную мысль. Бог построил Храмы Страшного Суда, все люди войдут туда, когда придёт их час, но нас слишком много в этом мире. Ему понадобится целый год, чтобы разобраться в семи миллиардах душ. Но ты не  волнуйся. Он не забудет никого. Когда придёт твой черёд, Храм сам позовёт тебя к себе, - тот, к кому обращался "псих", странно хрюкнул, толи от еле сдерживаемого смеха, толи от всхлипа.
Дальше запись прерывалась, и шла наполненная, наверное, впервые искренними эмоциями речь ведущего новостей о том, что кажется, настал последний год этого мира, и тем, кто до сих пор не умеет молиться, желательно это исправить.

Конечно, не все и не сразу поверили в это, но отростки сомнений отпадали и у отъявленных скептиков, когда они видели людей, которые будто лунатики, шагали к Храму Страшного Суда и исчезали в нём навсегда.
По всем канонам принято считать, что Бог создал мир за семь дней. Но ломать - не строить, мир умер за один день, хоть и предстояло ему ещё содрогаться в конвульсиях целый год.

###

Давно я не чувствовал у себя в груди такой пустоты. Впрочем, неудивительно, учитывая, сколько крови из меня вытекло утром. Кое-как залепив порез старым скотчем, вышел на балкон, дабы  позавтракать сигареткой.
Красиво. Восходящее солнце окрашивает крышу пятиэтажки напротив багровым светом, а вокруг - всё ещё расстилалась чернильная тень. Ни одно окно вокруг не излучало свет, никто не собирался на работу или по делам, всем стало на всё наплевать.
Хотя, из-за угла уже раздавались какие-то истошные вопли, впрочем, быстро затихшие. Кому-то взбрело в голову с утра пораньше убить человека. Ну и похуй, даже не выйду помочь. Бог поможет. Накажет.
Скурил полсигареты за один присест и швырнул окурок подальше в этот проклятый мир.
Оделся и пошёл на работу.
Надеюсь, сегодня придёт ещё кто-нибудь кроме меня, а не так как вчера.
Я не знаю, зачем я хожу на работу. Уж точно не из-за денег. Нет - естественно, за харчи гнуть горб не станет никто, но всё же дело далеко не в этом. Я не кичусь своей немалой зарплатой (финансировать оборонную промышленность наш диктатор не скупится), но я и не могу сказать, что влюблён в станки и мазут на руках. Скорее всего, работа для меня - лекарство от скуки, от самой мучительнейшей из всех смертей. Работа – мой Жизненный путь к смерти.
На вахте меня встретил сияющий охранник. Не знаю, чему он так радовался. Наверняка тому, что подумал, будто я не заметил у него под носом остатков белого порошка. Такова нынче жизнь - министерство выделяло огромные бабки на зарплаты тем, кто работает на оборонку, и в том числе - тем, кто охраняет ее от мародеров и прочих хулиганов. Когда близится Конец Света, очень высока вероятность того, что правителю какой-нибудь воинствующей страны, дружественной или нет - не важно - снесёт крышу, и он станет палить из всего, что стреляет по всем, кого сочтёт неугодным. Оружие должно быть готово убивать такого врага. А людей, способных нажать на кнопку, всегда хватало.
Я распахнул ворота своего цеха. Оглушительную тишину пришлось разбить криком.
- Алалаллала!!! Бля бля бля ахахахахаха!!! Уууууух!
Бегу, улюлюкая и завывая, будто шаман. Прихватил в одну руку небольшой лом. В другую - дрель. За провод раскручиваю дрель над головой, и будто аркан, закидываю ее куда-то, не глядя, а лом метаю прямо в окно. Стекло обрушилось внутрь, осколки разлетелись на добрых пять метров вокруг, и этот шум отрезвил меня похлеще ведра ледяной воды.
- Беда. Пойду-ка нахуй отсюда.
Давешний вахтер-охранник больше не улыбался. Увидев, что я ухожу, вовсе погрустнел:
- Славк, ты куда? Посиди со мной, а? Выпьем, повеселимся.
- Не, извини, Боряныч, я не пью больше. Да и дел куча.
Оставив позади приунывшего Борю, я пошёл в магазин. Он прав, можно и залить немного пивка в глотку. Но уж точно не в компании этого слабака. Нет, Боря сам по себе мужик неплохой - добродушный, спокойный, но уж больно бесхарактерный. После окончания школы сразу пошел работать ночным сторожем, а на большее у него духу не хватило. Даже в институт поступать не стал. Да и сейчас, в Последний год мира, сильно стал налегать на кокс и водку. Быдло и тряпка - что еще можно тут сказать?..
Вот и магазин. Урна на удивление чистая, видимо, есть ещё Люди с совестью. Да, у порога тоже ни соринки - всё сметено.
Так и есть - продавщица, женщина средних лет с круглым приятным лицом, сейчас вытирала пыль с холодильника.
- Здравствуйте. Мне, пожалуйста, полторашку "Визита".
- Здравствуйте."Визита" нет, есть...
Внезапно она замолкла, её глаза остекленели, и она, едва меня не задев плечом, вышла из магазина. Я лишь расслышал еле заметный шёпот "судный час настал."
Вот так. Очередной конец. Наверняка, попадёт в рай.
Стряхиваю с себя мурашки, подхожу к холодильнику и, сам удивляясь собственной храбрости, беру целый ящик пива. Нет, два! А, на хер всё - три!!! Надеюсь, Вован дома сидит - занесу к нему халяву, потом заберу. Живет он вроде близко.
Делаю шаг к выходу. Второй. Ещё пара.
Блядство! Не могу!
Поставил ящики на пол, достал бумажник и бросил к брошенной кассе купюры - вроде должно хватить. Вот, видишь, Бог? Видишь, какой я добрый? Вот так.

###

Подымаюсь с тремя ящиками пива на четвёртый этаж. Бля, нечем пот вытереть со лба! Стучу ногами в дверь, открыли быстро, будто меня и ждали.
- Ооо, Славок, здорово! Да ты, я смотрю, с подарком! А я уж думал, ты и забыл, что у меня сегодня день рождения!!
- Ты чё, Вован, конечно помню, - пропыхтел я ему, ставя неприподъёмную свою ношу на ковёр. Как удачно сложилось - ведь действительно, знаю, сколько ему лет, а когда днюха - никак не могу вбить в память. - С двадцатипятилетием тебя, желаю тебе здоровья, денег, счастья в личной жизни, ну и конечно - долголетия!
Вован, и ещё человек пять малознакомых мне гостей скованно рассмеялись несмешной шутке о долголетии.
В зале накрыт небогатый, но уютный стол. Закуски, водка, теперь ещё и пиво прибавилось.
Я не враг своему здоровью - иду по нарастающей.
Светские застольные разговоры о погоде, ценах на бензин и отключении электричества по мере повышения градуса в крови плавно переходят в более развязные разговоры о плюсах и минусах кружевного женского белья (сидящие за столом девушки смеялись и обсуждали сие чуть ли не более горячо, нежели парни). Ещё совсем немного времени назад еле знакомые люди оживлённо гудели, их лица раскраснелись.
Меня расслабило, но всеобщей идиллии я отчего-то не подвергся. Напротив, всё происходящее начинало пугать. Окружающие меня люди перестали быть людьми - это были просто картонные трафареты, с искусно нарисованными лицами. Рты раскрывались и закрывались. Уголки губ поднимались и опускались, но это не были улыбки. Кто-то дёргал за картонки, кто-то заставлял эти трафареты двигаться, издавать хрустящий бумажный смех и засовывать в прорези рта куски картона с нарисованными на них кругляшами колбасы.
Вован невидящим взглядом скользнул по моему лицу, и вновь погрузился в разговор.
Нарисованный плоский мир. Плоские шутки. Всем этим легко пользоваться в полном объёме, если ты сделан из плоти и крови, если ты настоящий, мыслящий…если не сгоришь как бумажка, которую они все так любят.
Без всяких колебаний я достал из кармана зажигалку, и, подняв левую руку к глазам, подставил её влажному языку пламени. Время шло, но боли я не чувствовал.
Лишь когда прошло секунд пятнадцать, Ира, подружка кого-то из гостей, с вскриком выбила зажигалку у меня из рук и выбежала куда-то, уже через секунду возвращаясь с "пантенолом". Набрызгала мне на обожжённую(???) руку полфлакона и со слезами на глазах что-то яростно мне втолковывала, отвешивая оплеухи, и одновременно дуя на мою ладонь.
Люди вновь стали объёмными. Я выдержал испытание.
Тяжело вздохнув, зигзагами, на не слушающихся меня ногах, добрёл до какой-то кровати и провалился то ли в сон, то ли в пьяную полудрему.

###

Стою на Красной площади, размахиваю родным триколором. Один-одинешенек. Вокруг лишь хачи в красных мокасинах и кепках FBI. Кто-то окликает меня. Оборачиваюсь и получаю под дых милицейской дубинкой. Скручиваюсь пополам в диком кашле, но менту этого мало, он валит меня на брусчатку и топчется, прыгает на моей голове, зло шипя сквозь зубы "Пидор, будешь знать, как разжигать национализм!" И всё это под одобрительные звериные повизгивания хачей, стреляющих из автоматов в воздух, и кружащихся в победной лезгинке.

###

Просыпаюсь на крыше. Очень высоко, этаж, наверное, сороковой. Дует пронзающий до костей холодом ветер. Укутываюсь в одеяло, но его срывает с меня и уносит, будто оно весит меньше фантика.
Осмотревшись, вижу вокруг ещё кровати, и стоящих рядом с ними таких же, как я, раздетых людей. Все только что проснулись, и сделали первые шаги к пропасти - нужно узнать, что ждёт впереди, то есть внизу. Я тоже подхожу к краю крыши, и вижу внизу крошечную фигурку. Приглядевшись, вижу Смерть - она в капюшоне, с косой в одной руке, а второй рукой держит слиток золота…Да не просто держит - манит им!
Люди падки на золото... Даже те, кто стоит выше этого, не выдерживают его сытого блеска и...падают с великой высоты в темноту Смерти.
И я лечу, стараясь успеть первым.

###

Просыпаюсь. Пустое кафе. Его уже давно закрыли по причине того, что обслуживать было некому - повара и кассиршу забрал Бог. Я залез сюда ещё вечером, спасаясь от каких-то придурков. Они кричали что-то о том, что они - посланцы божьи, и сами устраивают Страшный Суд. В руках у них были шипастые дубинки, и я как-то сразу поверил, что шутить ребята не любят, поэтому пришлось спасаться бегством.
Последние пара месяцев прошли для меня тяжко. Кошмары, похожие на явь, сменяла собой реальность, не отличимая от кошмаров. Круги под моими глазами могли бы отпугнуть и мертвеца. Словом, я и был ходячим мертвецом, который уже почти полгода торчит в Чистилище, каждый миг ожидая конца, но его пока что не случилось. Слава Богу.
Проводя время за пустынной барной стойкой, я отстранённо перескакивал с канала на канал. Высоко подвешенный телевизор слегка рябил, но в общем, показывал сносно - правда, откровенно говоря, смотреть было нечего. На половине каналов были либо бестолковые сладкие сериалы, либо изученные наизусть, нелепые своей неактуальностью рекламы - уже несколько месяцев новые никто не снимал. Остальные программы были сплошь новостные.
Я остановился на одном канале, где начинался выпуск очередных известий из большого мира. Что ж, поглядим.
Ведущий рассказал об очередной выходке Бритни Спирс, она вышла голой на пляж в Лос-Анджелесе и предложила свои интимные услуги прохожим. Согласились ли те - осталось для телезрителей секретом.
О крупном пожаре на нефтеперерабатывающем заводе в Йемене, в результате которого сгорел целый город.
Об особо крупных автокатастрофах и терактах, кои сейчас происходят ежедневно.
О безуспешной научной экспедиции в одно из облачных строений.
О сумасшедшем актёре театра, который прямо во время спектакля вместо бутафорского взял настоящий пистолет, и устроил зрителям кровавую баню. Он сумел сбежать, но позже его нашли возле памятника Станиславскому. Убийца повесился на фонарном столбе.
О целых сообществах людей, которые решили укрыться от Страшного суда в виртуальной реальности. Тысячи хакеров с головой погрузились в программирование нового мира, и согласны продавать логины и пароли к новому миру, за кругленькую сумму. Как ни странно, покупатели тут же нашлись.
О начавшейся религиозной войне на севере Африки и Ближнем Востоке.
О ядерном грибе, выросшем на месте КНДР. Никто не знал, кто виноват в гибели целого государства, но Южная Корея объявила у себя траур по погибшим братьям-корейцам.
О свержении правительства России.
На этом месте телевизор прощально плюскнул, и потух. Лампы освещения заморгали. Перепады в напряжении?
Я печально рыгнул халявным пивом, и решил прогуляться в сторону площади. Может, увижу что-нибудь интересное.
Безлюдная улица.
Ещё одна.
На третьей - разбитый и согнутый пополам фонарь.
В него въехал какой-то бедолага, его останки уже выкорчёвывали из "девятки" сотрудники МЧС.
Аптека. Из неё выходят сверх нормы заторможенные парни.
Две бабули просто медленно бредут по тротуару, взяв друг дружку под локоть.
Какая-то симпатичная девушка оттаскивает здорового лабрадора за поводок от целой горы мусора, которая перекрыла собой выход из подъезда.
Милицейская "буханка" без колёс, и уже с замысловатым граффити на двери.
Соседний двор. Паренёк с диким лицом, нагнув раком какую-то девицу и взяв её за волосы, яростно ебал, не потрудившись даже снять с неё короткую юбку. Сама девка жалобно стонала и пыталась вырваться, правда не особо рьяно. Да и глаза её, увидевшие меня, ясно говорили "я не против этого, уйди, ты мешаешь". И я прохожу мимо.
Вот и площадь. Именно на ней находился Храм Страшного Суда. Несмотря на то, что площадь находится в самом центре города и сама по себе очень красива, сейчас она была практически безлюдна. Вокруг неё словно возвели незримую границу, которую нельзя пересекать. Здесь можно было увидеть лишь людей, которые приходили на суд. Но они не возвращались.
Храм возвышался на площади, будто холодный всевидящий Конец света. У его подножия чернело какое-то пятно. Приглядевшись, я опознал в пятне сидящего на коленях человека. Он молился.
Иду к нему. Фигура кажется смутно знакомой. Когда я уже приблизился на расстояние пятнадцати метров до Храма, незнакомец обернулся, и я увидел исхудавшего Борю-охранника. Раз взглянув в его искажённые смертной безнадёгой глаза, бросился к нему. Слишком поздно - Боря всхлипнул, и своим одеревеневшим телом вонзился в гостеприимно расступившийся перед ним туман. Храм проглотил его с безразличностью удава с бездонным желудком.
Бедняга Боряныч... Кажется, он посещал в последнее время  какие-то психологические курсы, название такое креативное, вроде, "Жизнь замечательных людей"... Видать, всё это херня, раз он  всё-таки не дождался своего часа, и покончил с собой. Я мог бы осудить его поступок раньше, но не сейчас. Какая разница, днём раньше, днём позже? Всё равно, все Там будем!
Я уже с новым интересом поглядел на Храм.
Брррр. Вздрогнув, словно от ледяного порыва ветра, резко разворачиваюсь и ухожу подальше от этого места.
Не сейчас. Надо ещё пожить чуток перед тем, как услышать свой приговор.
- Стой.
Я послушно остановился. Говоривший тронул меня за плечо.
- Я видел, что ты стоял там, и знаю, о чём ты думаешь. Я не собираюсь тебя отговаривать, но совет бесплатный дать могу. Да обернись, чего ты так напрягся? - я вновь послушался, и увидел перед собой высокого стройного мужчину с чудными усами и бакенбардами. В ментовской форме. - Проведи эти последние месяцы как можно более честно, продуктивно и с пользой для общества. Проживи этот срок как условный, а не как пожизненный.
- Послушай,...
- Денис.
- Да…я - Слава...Послушай, Денис, я ценю твой совет, но тебе-то какое дело? Всё равно каждый человек за свою жизнь столько накосячил, что ад будет дважды переполнен! И за год исправить ситуацию не получится, как ни крутись.
- Хорошо, Слав, я скажу тебе, какое мне дело. Есть некая информация, что Страшный Суд - это не конец, а только один из этапов. Что это лишь чистка и идёт своего рода естественный отбор. Те, кто выдерживают испытание Страшным судом, получают билет на следующий этап, и продолжают жить.
- Это всё очень интригующе, но мне не очень-то верится в эти сказки. Да и откуда такая информация берётся? У тебя что, стукачи в Божьем царстве?
- А ну, пошли, покажу, дурья твоя бошка! - Денис не на шутку рассвирепел, и, подталкивая меня в спину, повёл куда-то. Если б я ему не намекнул, что хорошо бы и успокоиться, он так и пихал бы меня всю дорогу до тюрьмы.
А он привёл меня именно туда.
Угрюмые неприступные стены возвышаются на семь человеческих ростов, а еще выше - колючая проволока; по периметру возвышаются смотровые вышки, в которых даже сейчас торчали безмолвные фигуры с автоматами - надо ли говорить, что из внутреннего дворика сбежать просто невозможно. Я зябко поёжился. Дико неуютное место.
Денис провёл меня через КПП безо всяких проблем, меня ни о чем не спрашивали, даже не пришлось предъявлять документ. Странно. Неужто такой простой с виду, мой новый знакомый оказался большой шишкой?
Безо всяких предисловий он повёл меня в подвалы, где были камеры для заключённых. Воздух здесь был пропитан холодом камня, плесенью и ещё чем-то неуловимым. Мы прошли всего ничего, когда Денис остановился. Он приподнял шторку дверного глазка и огорчённо цокнул языком.
- Идём дальше.
- Что ты мне хочешь показать?!
- Сейчас увидишь.
Мы прошли еще несколько камер, с тем же успехом. Наконец Денис углядел то, что хотел, и жестом пригласил меня.
Я приподнял шторку, и осторожно прислонил глаз к глазку. Увиденное едва не заставило меня вскрикнуть.
Заключенный с совершенно безумным лицом стоял прямо за дверью, из беззвучно шевелящихся губ медленно ползла струйка слюны. Похоже, он постоянно стоял там.
Я непонимающе взглянул на Дениса.
- Приглядись внимательней.
- Ну?! - за исключением того, что зэк спятил, ничего особенного я не видел.
- Баранки гну! Он исчезает!
Действительно, то, что я поначалу списал на запылённость глазка, оказалось совсем иным. Фигура зэка была полуразмытой, в то время как все остальное было абсолютно нормальным.
- Что он говорит? Я не слышу.
- Он просит отпустить его к Богу. Настал его судный час. Но выйти он не может. Если он не придёт к Храму, значит Храм придёт к нему. В любом случае, его мы больше не увидим. Бог осудит его.
- Денис, я всё равно не понимаю. Почему ты так в этом уверен? И с чего взял, что после Суда можно возродиться?
- С того. Ты когда-нибудь видел людей, входящих в Храм? - и сам же ответил за меня, - Видел. А видел, как выходят?
- Не видел. И никто не видел.
- Я выходил из него.
Тут меня как будто по голове огрели.
- Как выходил? - враз пересохший язык прилип к нёбу. - Да ты ёбнутый!
- Я прошёл Страшный суд!
- Откуда мне знать, что ты не ёбнутый?!
- Оттуда, что после выхода из Храма я стал видеть грешников за версту, и если прикоснусь к тому, кому не суждено пережить Страшный суд - он мгновенно оказывается в Храме.
Я вспомнил мягкое прикосновение к плечу там, у площади.
- Докажи!
Денис хмыкнул, и погремев связкой ключей, отпер дверь. Ладонь сноровисто юркнула и оказалась на плече у одержимого заключенного. Из полупрозрачного он стал прозрачным, раздался лёгкий хлопок, и он исчез. Всё произошло секунды за три.
Я обалдело смотрел на происходящее.
- Но... Но почему никто не знает об этом? Почему никто не видел выходящих оттуда?
- Потому что в новостях никогда не покажут, что есть выход, что есть что-то хорошее. Они показывают только смерть, потому что жизнь - слишком дешёвая штука; куда больше денег можно заработать на смерти.
Да и не так много тех, кто выходит после Суда. А если уж выходят, то стараются помалкивать. Или их заставляют.
- Почему тогда ты такой разговорчивый?
- Слав, у меня к тебе предложение. Ты один из тех, кто грешен, но в меру; если хочешь, присоединяйся к нашей организации, и тогда тебе будет обеспечено прощение Бога.
- Что ещё за... - так и хотелось ляпнуть "секта", но я сдержался - организация?
- Мы вместе с остальными Прошедшими, и теми кто сможет Пройти, боремся с грешниками. Активно. То есть - истребляем, очищаем от них мир. Ты с нами?
- Но зачем? Ведь они всё равно попадут на Суд!
- Не все. Те, кто продал душу Дьяволу, получил от него защиту от Суда, - и тут же ответил на мой невысказанный вопрос - Конечно, существует. Раз есть Бог, есть и антибог, это же очевидно. Так ты с нами?
Немного подумав, я ответил:
- Да.

###

В полной темноте иду домой. Грёбанные власти никак не хотят работать - в обычных жилых кварталах уличных фонарей почти нет. Хотя, теперь пенять не на кого - ходит слух, что правительство свергла какая-то банда анархистов, и вся система управления государства пала. Правда, серьёзных  изменений в жизни моего города я не увидел. Что есть эта власть, что её нет - один чёрт.
Чавкающие звуки из-под подошв изрядно раздражают - ненавижу осень за всю её слякоть и лужи. Чавк-чавк. Чавк-чавк.
Я остановился. Чавканье всё раздаётся, да ещё вдобавок и какие-то причмокивания, и хруст. Что за?!
Тьма словно ожила - я разглядел в ней шевеленье низких косматых фигур. Оборотни?
У меня подогнулись колени, когда я наконец увидел стаю собак, невозмутимо откусывающих кусок за куском от лежащего человека. Да, он уже мертвее мёртвого - глотку перегрызли первым делом. Огромные твари, когда сердобольные старушки перестают их подкармливать, совсем слетают с катушек от голода.
Одна псина оторвалась от трапезы и повернула на меня свою умную морду.
- Попался.
Показалось, или она правда говорила со мной? Не важно. Важно, что остальные собаки тоже оторвались от трупа, и с негромким рычанием двинулись ко мне. Господи, почему я не могу проснуться?
Рывком избавившись от оцепенения, вынимаю пистолет (откуда у меня пистолет???) и беспорядочной очередью, будто в компьютерной игре, убиваю псов одного за другим. Последний в одном прыжке разорвал разделявшее нас расстояние, и если бы я не отшагнул назад, располосовал бы мне горло. Последний выстрел разносит его голову, будто арбуз.
- Ты что делаешь, паразит? Сукин сын, что тебе собачки сделали?
Невесть откуда взявшаяся бабуля-божий одуванчик, стоя чуть ли не по лодыжку в собачьей крови и кишках, принялась деловито охаживать меня сумкой по голове. То, что рядом валялся истерзанный стаей труп, похоже, её ничуть не тронуло, её волновала только смерть ни в чём ни повинных животных.
- Ах ты, гад, я тебе покажу!
- Пошла на хуй!!!
Рявкнул я знатно, эхо в ночной тишине разлетелось на километры вокруг. "На хуй, на хуй, на хуй..."
Пряча голову от сыплющихся ударов, в сотый раз говорю себе "Проснись!", но страшный и затянувшийся уже кошмар никак не хочет уходить.
Тогда я сам спасаюсь бегством, добегаю до такого близкого подъезда и поднимаюсь по лестнице, вздрагивая от каждой тени. Мне всё казалось, что парой пролётов ниже тоже кто-то шагает и очень, очень тихо дышит. Я не выдержал и побежал, но как всегда это бывает в страшных снах, нелепо споткнулся и разбил в кровь нос. Уже не в силах встать, просто лежу на ступеньках и тихонько плачу, ожидая, когда же меня схватят за пятки чьи-то ледяные пальцы. Однако этого не происходит. Беру себя в руки и доползаю до двери. Зайдя в квартиру, не удосужился ни поесть, ни помыться; я включил в каждой комнате свет и забрался с головой под одеяло для того, чтобы получить новую порцию одуряющих кошмаров.

###

Я в самом центре необъятного супермаркета. Обычно здесь крутились покупатели, те, кто только мечтал быть покупателем, воры-карманники, студенты-прогульщики, зеваки - просто тут, кикиморы размалёванные с ногами от ушей - в поисках халявного вай-фая или три джи, и может быть хахаля с джиппом. Вся эта разномастная шушера, обычно мешавшая и часто раздражавшая, пропала бесследно, и если честно, без неё было скучно, тоскливо. Пусто.
Я иду вдоль открытых дверей магазинов, и из каждого выходит одинокий продавец, пытаясь завлечь меня именно в его магазин.
- Молодой человек, купите, пожалуйста, женские духи.
- Примерьте, пожалуйста, кроссовки..
- Вы только посмотрите, загляните сюда!
- Заходи, да заходи же!
- Нет, не надо, спасибо. - Я пытаюсь вяло отмахиваться от назойливых продавцов.
- Просто. Зайдите. И. Померьте. Джинсы.
- Но мне не надо!
- А что припёрся тогда?!
Спину жгли озлобленные взгляды... Обернувшись, я с ужасом увидел следовавших за мной два десятка людей. Зловещий вид продавцов дополняли сверкающие у них в руках ножницы, которыми они срезали бирки и ценники. "Ещё немного, и они набросятся на меня," - с такими мыслями я уже почти бегом направился к выходу из супермаркета.
- Что же это делается? - на другой стороне улицы я поймал за рукав милиционера, и теперь пытался ему объяснить, что продавцы стали опасны для общества. - Они же могли меня убить! Если бы я не побежал! Да это какой-то хитровыебанный заговор...
Тут я заметил, что мент как-то странно внимательно, с прищуром слушает меня, не прерывает... Глаза у него красные...с недосыпу? плакал? на сварку смотрел?
Да и руку он держит на кобуре.
- Я вас понял, гражданин. Пройдёмте для составления протокола.
- Куда?
- Туда.
Мент показал рукой в направлении самой жуткой подворотни, какую я когда-либо видел. Заплёванная-заблёванная арка. Да там ни одного протокола никогда свет ни видывал - там только кишки вываливают наружу вот таким как я!
Что же делать?!
- Эй мусор, гляди чо!
И опешивший от наглости мент получает в висок банкой сгущёнки, мотавшейся у меня в пакете.
Опять убегаю. "Блядь, походу все грешники повылазили на поверхность! Надо сказать Денису, что нужно с этим что-то делать."
Делать нечего, и я бегу прямо в тюрьму, на ходу открыв камнем сгущёнку, и лакая её, словно кот. Машин на дорогах было меньше, чем обычно, однако видно было невооружённым глазом - каждый первый водитель был пьян в драбадан. На одном перекрёстке меня чуть не сбил какой-то мудак на лексусе, за что тут же схлопотал початой банкой сгущёнки в лобовое стекло, так что я на всякий случай поспешил сделать ноги. Какой-то поп перекрестился, увидав бегущего человека, у которого изо рта течёт белое с красным (да, я порезался об острые края банки). Не выдержав всей комичности ситуации, ржу во весь голос, но из-за долгого бега и сладкого из моей глотки вырывается лишь неадекватное побулькивание, вызвавшее новую бурю молитв у бедного священника.
Добежал до тюрьмы я в приподнятом расположении духа.
- Куда?
- Мне нужен Денис. У меня для него важные новости.

###

Это напомнило мне пафосные киношные битвы "добра" со "злом".
Большая, нынче пустующая автостоянка, расположенная между церквушкой и коттеджами местных богачей стремительно заполнялась людьми, будто тонущий корабль - водой. С одной стороны скапливалась толпа молодых спортсменов, служителей церкви, встречались милиционеры, работяги, даже врачи. С другой стороны собиралась не менее разношёрстная публика, среди которой можно было углядеть представителей тех же самых профессий. Однако были некоторые отличия - первые носили красные повязки праведников на правом плече, а вторые сжимали кастеты, биты и велосипедные цепи. Служители добра не использовали оружие, зато у них было кое-что получше - дар отправлять грешника на свидание с адом всего лишь трёхсекундным прикосновением.
Я за всю свою жизнь дрался всего пару раз. Сто вооружённых до зубов человек, угрюмо сверлящих, как казалось, только меня взглядом, вызывали не то чтобы опасение, а уже откровенный бурлёж в кишечнике. Я затравленно оглянулся, боясь, что все мои друзья уже бежали, но увидев их спокойные лица, вдохнул немного уверенности.
Атмосфера сгущалась. С самого начала было ясно, что переговоров не будет. Здесь встретилась бескомпромиссность и эгоизм против гуманизма и веры - такой коктейль несомненно обречён стать ядерным.
Вот один из толпы грешников заорал и бросился вперёд, и тогда вся толпа ринулась за ним, и даже обогнала, чтобы схлестнуться с воинством Господа.

###

Миллионер Александр Жучков смотрел на заброшенную парковку, не понимая, кто и зачем будет сейчас драться. Впрочем, удивляться он давно уже разучился - жизнь научила относиться ко всему спокойнее, расчетливей, искать выгоду во всём. Однако этот последний год всё же был интересней в плане человеческих отношений. Людские решения и поступки становились всё импульсивней, изобретательней, они поражали своей фанатичной смелостью.
Однако даже в такой ситуации, где выхода, казалось бы, не было, Александр смог как следует использовать свою знаменитую предпринимательскую жилку. После всех этих новостей о начале Страшного Суда он взял жену и сына, собрал все вещи и переселился с ними в этот особняк, продав последнюю квартиру в центре города. Вообще, Жучков продал всё имущество, которое имел помимо коттеджа, а также снял все деньги с банковских счетов. Когда народные массы теряют смысл жизни, не знают, чем заняться завтра - нужен тот, кто даст им надежду.
...Александр, довольный собой, сидел за рабочим столом так, чтобы из окна было видно происходящее на парковке, и ел необычайно нежное и сладкое мясо. Оно исчезало с тарелки так же неумолимо, как исчезало расстояние между несущимися друг на друга толпами. Их было очень много, человек по сто с каждой стороны, все были свирепы, все кричали в исступлении ругательства и просто так, от злобы...
Да - люди разные. Кто-то растрачивает последние месяцы жизни на безумства, бессмысленные побоища, скорее всего рискуя умереть раньше, чем положено. А кто-то берётся за ум (откровенно говоря, ведётся на грамотно составленную пиар-кампанию) и приходит в молодую, свежую ещё контору "Жизнь замечательных людей", которую возглавил сам Жучков, вложив в неё весь собранный капитал.
В конторе главными действующими лицами были грамотные, профессиональные психологи. Клиента приводили в кабинет, где с ним вели непринуждённую беседу, вследствие которой, однако, выявляли проблемную точку. У кого-то была хандра потому что он до сих пор девственник, а Конец света не за горами; кто-то чах в страшной депрессии из-за того что не видел смысла жизни - непросто жить со знанием, сколько времени тебе отпущено; у кого-то погибли или ушли к Богу (не одно и то же) родственники/любимые/друзья; кто-то увяз в серости и одинаковости дней, попросту говоря - маялся от скуки; у некоторых было сразу несколько выше названных причин прийти за помощью.
Далее клиент засыпал прямо в кресле. Догадайся он, что его поили чаем со снотворным, побежал бы в милицию, но психологи-консультанты были истинными мастерам своего дела. Спящему вводилось в кровь небольшое количество некоего вещества, так что когда он просыпался, то чувствовал в себе лишь всеобъемлющую радость, и ясность сознания, которое, паря на просторах мира, давало своему обладателю разобраться в себе, принять правильное решение и спокойно доводить раз начатое до конца.
На вопросы: "Что вы со мной сделали?", психологи лишь разводили руками: "Это коммерческая тайна. Разве вы недовольны результатом?". Недовольных не было.
Кому-то хватало одного визита в "Жизнь замечательных людей", но в основном они приходили снова. И снова. Набирая баллы и бонусы по гибкой накопительной системе скидок и дисконтов. Приходили вновь и вновь для того, чтобы "жить замечательно", для того чтобы чувство радости и яркости чувств было с ними всегда.
"Тупое стадо. Просто мясо. Прости, родное, я не хотел тебя обидеть (Жучков с обожанием посмотрел на стремительно пустеющую тарелку, и вновь перевёл взгляд на разгорающуюся за окном битву). Люди никогда не научатся думать, никогда не научатся отличаться от животных. Им всегда нужно сосать конфетку...Сосать хуй у тех, кто выше их по иерархической лестнице общества. О, да - это ведь даст им возможность насладиться белой капелькой величия, а может даже целой лужицей, и тогда он сможет стать главным среди ротовых ораторов.. кто может только кричать, кричать о том, что все вокруг - говно, а он - не такой; кричать о том, что он хочет. Хочу, хочу, хочу, хочу!!! Каждый может хотеть, а ты попробуй что-нибудь создать, не головой, так руками - но создать! Ёбаные нытики прервали поток своих слёзок, только получив добрую дозу химии в отравленную кровь. Что хотели, то и получили, и никто меня не осудит за это, даже Бог, если он правда существует." Миллионер ожесточённо пережёвывал ароматное мясо, приготовленное собственными руками. Взгляд пылал бешенством.
Жучковское последнее, и самое гениальное детище, "Жизнь замечательных людей", набирало невероятные обороты; оно, будто снежный ком, вбирало в себя всё новых и новых клиентов. Слухи разрастались, подобно кругам на воде, каждый рассказчик считал своим долгом преувеличить достоинства тренингов; самореклама затмила собой даже чётко разработанную рекламную схему - и последняя перестала финансироваться за ненужностью.
Надо ли говорить, что деньги повалили к Александру лавиной? Сынишка Антон, учась в первом классе, уже стал владельцем двух квартир, двух загородных домов, пяти автомобилей, и восьми заводов на просторах области. Жена Ирина купалась в роскоши, в золотых ваннах с шампанским, и очень-очень хвалила своего талантливого мужа. Она любила его без памяти, но ещё больше она любила деньги.
...Стеклопакет бессилен был задержать в себе ужасающую какофонию звуков. Две толпы врезались друг в друга, будто самосвалы. Бейсбольные биты, велосипедные цепи и другие самодельные орудия кровавого труда взлетали и опускались с бешеной скоростью; даже отсюда было видно, что они мгновенно покрывались кровью. Те, кто получали удары, но оставались в сознании, истошно вопили, просили помощи себе, и проклятия - врагам.
- Ааааааааа!
- Бляяяяяя суки пидарааасы ыыыы!
- Мааааамааа, помоги мне, маа..
- Убивай!
- Дрон, я один, помогай, надо троих хуячить!
- Обойдём слева!
И так не сильно отличавшиеся внешне друг от друга, враги смешались совершенно, теперь невозможно было понять абсолютно ничего; обе противоборствующие стороны стоили друг друга. Они в совершенном боевом безумстве топтались по лежачим, сами, лёжа, вгрызались зубами в ноги врагам; катались по земле, вцепившись в шеи, и выдавливая глаза; особо невменяемые Красные занимались тем, что наваливались вчетвером на одного, и придавив к земле, прикладывали ладонь ко лбу, почти нежно, после чего побеждённого больше не было видно среди дерущихся. Во всем этом броуновском движении можно было углядеть главную закономерность - практически не было схватившихся один на один; вот - пятеро зашли за спину троим громилам с битами, и недолго думая, вколотили им в затылки свои локти и, кто поглупее - кулаки; вот - один Красный неуклюже, из последних сил отмахивается сразу от двоих, это были его последние секунды; вон двое Красных, наплевав на какой-то их личный странный пунктик, подобрали вражеские биты и теперь выколачивали мозги из лежащего человека, который уже не подавал признаков жизни.
Те, что носили красные повязки на плечах, явно недооценили своих врагов, придя без оружия; пришло время платить страшную цену за небрежность. Они несли большие потери, отступая назад. Их "строй" теперь был схож с полумесяцем, своим краями обхватывающим вражескую толпу. "Уж не целенаправленный ли это маневр?"
Александр, внимательно следивший за ходом боя, заметил странную деталь - людей с красными повязками валялось на земле предостаточно, в то время, как их противники будто бы испарялись в воздухе...
Бизнесмен вспоминал, как быстро и беспричинно испарялась любовь Ирины к нему. Она не стала сварливой, не стала капризной - просто в один прекрасный день она назвала цену, которую он должен заплатить ей и ребёнку, и цена была просто невероятно огромной. Даже у него не было столько денег. Ирина потребовала выплаты, после чего Александр должен был навсегда забыть о ней и Антоне; если же он откажется, у неё собран такой компромат на мужа, за который несомненно дадут высший приговор (мораторий на смертную казнь по причине объявления военного времени отменило ещё не свергнутое тогда правительство).
Жучков отрезал последний филейный кусочек и отправил в рот. Осталось обглодать косточки.
...Тем временем на поле битвы произошло Нечто.
Безнадёжно проигрывающие, отступающие "полумесяцем" Красные как-то разом, будто по команде, бесстрашно ринулись вперёд к противникам, лавируя между цепями и дубинами. Протянули руки к их изумлённым лицам, будто хотели закрыть глаза покойникам... Нет, воображение обмануло Александра - это было обычное прикосновение ко лбу.
Прикосновение ко лбу???
Последний кусок мяса едва не встал у Жучкова в горле, когда разом четыре десятка человек исчезли, будто их и не было. Красные победно взревели, и погнались за бросившимися врассыпную остатками вражеской толпы.
На идеально гладком асфальте парковки оставались десятки людей, болотными кочками беспорядочно торчащие тут и там. И как же мало было среди них тех, кто ещё шевелился!
Жучков с сочувствием смотрел на результат побоища, и обсасывал косточку.
"Интересно, хоть кто-нибудь вызвал милицию?"
Но время шло, а до сих пор не было слышно ни ментовских сигналок, ни скорой помощи. Лишь одно действующее лицо появилось на сцене после антракта.
Между валяющимися, будто мешки, людьми, брёл самый обыкновенный небритый, лохматый бомж в рванье. В руке он держал нитку с красным воздушным шариком. Но что поразило - да, поразило! - Жучкова, так это счастливая улыбка на грязном лице, и ясные глаза, лучащиеся чем-то смутно знакомым, но постоянно ускользающим...
Александр давно разучился искренне радоваться, он разучился улыбаться. Когда тебе всё удаётся, когда всё у твоих ног; когда основная эмоция на лице - спокойствие, а цинизм и беспристрастность - стиль жизни; когда отрекаешься от старых друзей ради новых связей - забываешь о том, что можно просто улыбаться.
Жучков грустно вздохнул, и бережно собрал в одну кучку белые кости. "Господи, как же я вас люблю! Вот эта, большая, скорее всего Иришкина ключица, вот эта, поменьше - ребро, а вот эти, самые маленькие, совершенно точно, Антошкины фаланги. Да, пальчики у него были ещё маленькие. Эхх, как же я вас люблю, бедняжки мои, сучьи выблядки, предатели, ненавижу."
Александр положил эти кости в большую вазу, к остальным, и пошёл на улицу, к автопарковке. Прямо к бомжу, так сильно заинтересовавшему его.

###

- Дин-дон..дин-дин-дон...дин-дон...дин-дин-дон...
Колокольный звон выстраивался будто в такт неровно бьющемуся сердцу. Очень неровно. Дышать невозможно. Грудная клетка заперта на ржаво похрустывающий замок. Изо рта, прямо из горла сочится горькая бурая кровь. Что уж там говорить, рёбра у меня переломаны.
А голова? Я даже не могу оторвать её от прохладного, влажного асфальта - тоже от моей крови - из глаз сыплются искры, а голова взрывается, будто осколочная граната.
Глаза заплыли, и полностью не открываются - смотрю на мир через узкие щёлочки-бойницы.
Боя больше нет. Это единственное, что я сейчас знал. Повсюду валялись трупы, и мне придётся присоединиться к ним. Господи, дай мне врача! Куда же делись все наши?
Смотрю, и не верю своим глазам - совсем рядом, трупа через четыре, площадь переходил человек в белом халате...
- Доктор, помм, тьфу, - я выплюнул зуб. - Доктор, помоги мне. Помоги.
- Нет-нет-нет! Я спешу, и вообще, я давал клятву Гиппократа - клятву не лечить.
И доктор скорым шагом ускользает от меня, вместе с надеждой.
Стоп! А это кто?!
С другой стороны парковку переходили милиционер и батюшка, видимо, местный. Надо позвать их, они должны помочь мне!!!
- Ммммууум, - вместо слов у меня вырвался стон боли, но, собравшись, я промычал - Помогите...
- Отвали, я принимал присягу, и не защищаю граждан моего Отечества.
- Аминь, - поп просто покивал, соглашаясь.
Оба ушли.
Лежу бесконечно долго.
Когда меня ткнули в бок носком ботинка, я с обидой открыл глаза, и увидал над собой вонючего бомжа, почему-то с шариком. "Ну привет, дурка...или морг..."
- Тебе помочь?
- А ты можешь помочь?
- Я свободен от клятв и обязательств, мне ничего не стоит помочь тебе.
- Чем? Чем ТЫ можешь помочь МНЕ?
Бомж со странным сочувствием посмотрел на меня сверху вниз, затем выудил из-за пазухи неожиданно чистую тряпку и стал обматывать мою кровоточащую голову.
- А знаешь, - он отпустил наконец свой шарик, и теперь бормотал мне на ухо. - Я ведь не всегда был бездомным. Раньше я тоже был обычным человеком, таким как ты, и то, что я сейчас так выгляжу, не означает, что я ни на что не способен. Скорее, даже наоборот.
- Я должен идти... Мои...друзья, я должен быть с ними.
- Лежи, не рыпайся, у тебя пена с кровью изо рта идёт. Лежи, говорю! Кинули тебя твои так называемые друзья. Обманули, использовали и бросили подыхать. Сами они говно, а тебя ещё ниже ставят. Хаха, только не говори мне о прошедших Страшный суд ангелочков, сцепившихся с силами зла! Ты как пятнадцатилетняя девка повёлся. Они такие же праведники, как я - Джим Керри!
- Что ты сказал? - моя голова заболела, новые мысли упорно не хотели складываться в мозаику, и вгрызались острыми краями в череп. - А как же их способность отправлять чёрные души к Богу?
- Тоже мне, аргумент! - бомж фыркнул, и перестал бинтовать голову. Теперь он мастерил из валяющихся бит и курток некое подобие волокуши. - Бог усомнился в праведности этих людей, и именно поэтому вновь пустил в мир, дав сверхспособность. Всё их возвращение - это лишь проверка на вшивость. Как они повели себя, получив власть и уверенность в том, что им всё сойдёт с рук, раз они чисты??? Да! Они первым же делом стали марать руки о грешников.
- Это же благо...
- Грешники нужны, без них мир остановится. Проливать кровь - никогда не благо, никогда. Вы забыли об этом, и не прошли испытание Господа.
- Кто ты?
У меня и так был будто меди полон рот, а теперь совсем стало горько, и сухо как в пустыне.
В ушах раздался какой-то хруст, и мир потерял свою объёмность.
Я вновь видел всё таким, какое оно есть на самом деле - плоские, картонные деревья, столбы, искусно нарисованные фасады домов, и даже валяющиеся вокруг люди - картонные обрезки. Лишь бродяга, склонившийся надо мной, оказался из плоти и крови.
Слышу чьи-то приближающиеся шаги, поворачиваю голову на звук, и вижу быстро идущего к нам невысокого, сутулого человека в дорогом костюме, в руке он держал пистолет. Боже! Шею-то к нему повернул, но с таким жутким хрустом, что у меня по спине потёк холодный пот. Потёк бы... Если бы я не был сделан из плотной бумаги.
Я смотрел на свои руки и не мог поверить своим глазам. Я не настоящий!
- Я твой сон.
- Что? - хриплю я в ответ.
- Проснись!
- Но я не...
Я лишь успел увидеть отчаянную мольбу в глазах бомжа - он понял, что поздно что-либо менять. Подошедший вплотную богато одетый незнакомец направил на меня тьму дула, через секунду извергнувшую из себя свет. Вспышка. Конец.

###

Жучков не стал дожидаться, когда кто-нибудь придет, и, подхватив под руку бомжа, едва ли не силой потащил к себе в особняк. "Что за запах?" Александр принюхался, и охнул.
Целое сочетание ароматов исходило от бродяги: спирт, блевотина, и самое страшное - говно и моча. "Да уёбок наделал себе в штаны! Пиздец!"
- Мммуууу..ааааа..тттпппууу..ссстттььььи
"Юродивый! Вот и весь секрет счастливой улыбки."
Жучков зарычал от злости, и дав пинка под обосранный зад бомжу, скрылся в своём пустынном трёхэтажном склепе.
Бездомный улыбнулся и пошёл по дороге к Храму. У него ещё полмиллиарда дел, которые надо завершить в срок.

###

Прошло две недели, как он перестал есть, и уже неделю он не спал.
Жучков сидел в кабинете за письменным столом, и вертел в руках до сих пор пахнущий гарью пистолет.
"Такого дерьма даже я, прожжённый циник, не ожидал. Ведь в детстве всё было не так! Была какая-то мечта, убеждения, обиды и мотивация. А то, что сейчас происходит за окном, не назовёшь иначе как предсмертной агонией солитёра внутри организма. Невероятные извивы, слепые удары хвостом и никакой надежды на лучшее. Не думаю, что я буду наслаждаться остатками своей роскошной жизни в пустом городе."
Жучков бодро произнёс внимательно слушавшей его всеобъемлющей тишине:
- Жизнь - самая невероятная хрень на Земле! Мне будет тебя не хватать.
Пистолет уткнулся в лоб бизнесмену, а через секунду клюнул, забирая жизнь.
Последнюю жизнь на Земле.