Защита зануды

Не лунный путь ведёт к ларьку, но бес в ногах.
Кого-то греет шарф и шуба с шапкой
(а бант не греет, разве только банты
промеж рубашек сунуть, риск и страх).
Ну что они там делают в верхах?
Такой дубак смятение в умах
рождает. Перевариваем манты,
одежду в руки - и на выход. Ах!
В лифт не войти, там кто-то ел селёдку;
так лестницу освоит птица гордо.
Ведь птица - я, вернее, я - орёл.
И мне не имманентна козья морда,
какую оппонент бы мне приплёл.

Что хорошо в том, кто напился? Смелый взор.
И острый нюх, и жижа в организме,
которой может просто поделиться,
которой - нет, не жалко. Он готов!
Он или я? Сейчас. В конце концов...
Вот подворотня, полная котов.
И почему так ясно стало в мыслях?
Так. Хорошо. Теперь я - будь здоров!
И, значит, я отличен на рассвете,
когда пишу и брызгаю мыслете.
Я смело порчу краской белый снег.
Ну мы же с вами, бабушка, не дети.
Орёл летит, балласт не нужен. Слышен смех.

Допустим, рубль имею, что теперь?
Мне есть его или примерить к заду?
На девку тратить, красную помаду
купить ей или фрак надеть,
отправиться за тридевять земель
какую-то там оперу смотреть
в неясное местечко "до театру"?
Зачем мне? Я сейчас окрепну,
бумажку дам и получу монету.
А также - две бутылки и багет.
Вернусь. И что скажу я оппоненту?
Не лезь в залупу, милый оппонент.

Зачем нам пить, ведь завтра защищать
бумагу... Где бумага? "Смыта" -
дрожащим голосом - прокуренный, пропитый
мой оппонент (по уши в овощах)
покаялся (не пил бы натощак) -
"ням-ням, ого, неплохо угощал".
Заснул, мерзавец с лыбою невинной.
Какой виток! Какая экивока.
И символ. Нет, не зря пустылки водки
со мной ложатся, ведь научный труд
ватерклозет отведал - это прочит
защиту на отлично. Спи же, друг.

И верно, что несёт удачу водка.
Теперь к ларьку идёт свежайший доктор.

Нудил Гаврила постоянно.
Гаврила поучать любил.
Но слушатель попался пьяный —
Гаврилу он перенудил.

Гаврила думал: «Вот паскудство! —
жуя задумчиво рукав. —
Выходит, трезвое занудство
неэффективно и не в кайф?».

Охвачен завистью, Гаврила
без промедленья начал пить —
но вечно пьяного нудилу
так и не смог перенудить.

Пил за свои, пил нахаляву,
и, не растратив свой запал,
в погоне за былою славой
Гаврила снова в трезвость впал.

Теперь он важный чин в Синоде.
Гаврилу уважает клир:
такого трезвого зануду
ещё не видел Божий мир!

Но не вполне Гаврила счастлив.
Рыдает он, тряся кровать,
жалеет, что занудство с пьянством
не научился совмещать.