Эскалация
Все бы нам так же: «зрелищ и хлеба»,
Мы не меняем гнусных привычек…
Я северею от низкого неба,
Прячась в спасительной электричке.
Пьяным десантом на пыльный город,
По эскалатору вверх, хоть тресни.
Что утолит нам извечный голод?
Может быть это: «пиво и песни»?
Что же затем: «свободы и веры»?
Ну, предположим, и это дали…
В душу воткнув привычно плеер,
Музыкой крашу серые дали.
------------------------------------------------
Монолог льва
Вечные страхи: умереть, не увидев моря,
Жить в изгнании, быть лишенным книг,
Ослепнуть или отрезать ухо.
Никогда никого не любить.
Вереницей тянутся, вьются,
Впились в подкорку, жрут годовые кольца.
Поливаю их кипятком, кормлю сулемой,
Но избавиться не могу.
Облекая в слова, несу на алтарь, приношу в жертву:
-О, Гудвин, прими их злое семя!
А заодно, дай Страшиле огня в опилки
И Тотошку с его девицей отправь домой.
---------------------------------------------------------------------
Кошмар
Поэта Ф. замучили кошмары:
Вот он сидит и пишет мемуары,
Коньяк вкушая из приличной тары …
Но, вдруг, входная дверь с навесов – бряк!
И в комнату врываются кальмары,
Держа в клешнях бемоли и бекары,
Чернилами заляпав дортуары.
Галдя невнятно:
-Нам..! Коня..! Коньяк...!
Поэт сердит. Хватает канделябры.
И лупит их, пучинистых, по жабрам.
Затем вручает кракенам по швабре,
Веля отмыть испачканный паркет.
Но, не моргнув и раза хитрым глазом,
Кальмары ускользают в унитазы,
Испортив атмосферу серным газом…
Во сне сопит рассерженный поэт.
Но сон есть сон. И вновь поэту снится:
Вот за окном засветлилась денница.
В постели, рядом, юная девица.
Зрачки - что мед, уста - что мармелад.
Румяна, крутобёдра, круглолица.
Плеснув коньяк в берестяную плицу,
Он угощает чудную ночницу…
Но вдруг шаги.
-О Боже, я ж женат!
Шаги за дверью, громче, четче, ближе.
Поэт девице: - Умоляю, тише…
Супруга быть должна еще в Париже…
Девица в крик: - Ты трус, а не поэт!
Щелчок замка, затем щелчок затвора.
Поэт не ждет судьи и приговора.
Он на балкон с упрямством каскадера.
Но нет, увы… Во сне балкона нет.
Из ночи в ночь, поэту Ф. страданья.
Я слышу из окна его рыданья,
Из ревности, а может состраданья,
Клянусь, я облегчу судьбу его!
Вспорхну в ночной тиши с ближайшей крыши,
Влечу в окно большой летучей мышью,
И надкушу артерию неслышно.
Один укус. И надо-то всего!
И вот уже поэту облегченье.
Теперь он сам из правил исключенье,
Он сам фольклор, ночное приключенье,
Любимец звезд, полночный бонвиван.
И Ф. поэт с улыбкой пикадора.
Уходит в штопор и ныряет в город -
Ночной кошмар без страха и укора.
Прощай, навек продавленный диван!
Отредактировано Vitus KL (2013-03-26 17:45:12)
