Буду благодарна за ЛЮБУЮ критику...
----------------------------------------------------------------
1.
Он жил на планете Желтых Ирисов. Эти цветы он выдумал сам, выносил их в своем воображении, как мать своего ребенка, придал им облик, запах. Придал им цвет. Когда Ирисы зацветали, их золотистые лепестки озарялись светом, теплая пыльца рассыпалась в воздухе яркими лучами. Сказочник откуда-то знал, что Ирисы цветут только весной, поэтому он придумал вечную весну на своей планете.
Так рождалось большинство его сказок. Так рождались и умирали сотни персонажей, участники затейливых, смешных, поучительных и просто хороших историй. Его Воображение трудилось больше него самого, потому как когда он спал, оно продолжало работать, создавая новые и новые Миры, новые хитросплетения судеб людей, которые радовались своей жизни, шутили и плакали. Воображение не только не давало Сказочнику спокойно спать, оно винило своего хозяина в лени, будило его среди ночи. Несчастный мог проснуться в четыре часа утра, бродить до позднего вечера по бескрайним лужайкам Желтых Ирисов, пока не закроется на планете последний цветок, скрыв в себе золотые лучи света, и не наступит ночь.
Сказочник очень устал от своего Воображения. Он чувствовал себя старым, чересчур уставшим от любимой работы.
И еще он чувствовал себя одиноким. Те, кто окружали его, были его мыслями. Персонажами, которых он сам же и сочинил. Общение с ними приносило ему ощущение того, что он разговаривает сам с собой. А с тех пор, как он почувствовал себя бесконечно уставшим, разговаривать с самим собой ему стало скучно. Потому что он все отдал героям своих сказок, внутри осталась только опустошенность.
Его Воображение, долго, но негромко поворчав, покинуло Сказочника. Оно ушло, собрав свои вещи и мысли в маленький чемодан из плетеной соломы.
Со временем, он перестал выдумывать свои сказки. На планете Желтых Ирисов не рождались больше люди. Не происходили необыкновенные события. Чудеса и волшебство стали легендами, а мечты – всего лишь мечтами.
Лишь цветы по-прежнему распускались каждое утро, медленно раскрывая золотые лепестки, принося с собой лучезарный день, полный света и тепла. В единообразии проходила одна весна за другой.
2.
Однажды, когда Сказочник спал, ему приснился ясный, необычайно яркий сон.
Будто бы окно в его комнате раскрыто настежь, и первые Желтые Ирисы уже начали открываться. Рассвет тихонько присел на подоконник, начал болтать коротенькими ногами. В окно влетел соломенный чемодан, разрываемый на клочки порывами ветра, и кто-то закричал в пустом дворике дома:
– Иди работай!
Сказочник открыл глаза, упершись взглядом в белый потолок. Уже давно наступил полдень, ветерок нежно трепал занавески на окне. А за окном кто-то что-то тихо пел.
Коротко стриженная рыжая пучеглазая девочка-подросток рисовала на стене дома белым мелом крылатых фей. Высунувшись в окно, Сказочник в изумлении уставился на нее:
– Ты откуда взялась?
– Меня зовут Берта, – заявила девчонка, еще более удивленно вылупившись на Сказочника. Понимая, что ему ее имя ни о чем не говорит, она еще раз четко повторила:
– Берта, – и многозначительно изогнула правую бровь.
Ее сонный собеседник закивал головой, недоуменно повторяя:
– Ну да, конечно же. Берта.
Она засмеялась, когда он произнес ее имя:
– Ты меня не можешь помнить, ты меня не придумал.
И пока он продолжал удивленно смотреть на нее своими заспанными глазами, Берта бросила мел на траву, устав от рисования. Она дружелюбно протянула Сказочнику руку:
– Ты только что проснулся, а я хочу есть. Пойдем, устроим пикник в саду.
Согласно кивнув, Сказочник перелез через подоконник и сжал ее ладошку в своей.
Низенький круглолицый повар в огромном белом колпаке нарезал колбасу толстыми кружочками и, сделав бутерброды, протянул каждому тарелку. Берта расстелила голубое вязаное покрывало, и они уселись завтракать среди клумб с желтыми цветами.
– Здесь только цветы, – грустно вздохнула девчонка, проведя рукой по золотистым лепесткам: – Не люблю желтые. Там, откуда я, растет яркая зеленая трава и высокие деревья.
– Расскажи мне что-нибудь о том, откуда ты, – Попросил ее Сказочник: – Какая там погода, какое небо, какие там города и люди…
– Люди, – нежно произнесла Берта: – Люди там весьма любопытные. Вот взять хотя бы одного моего знакомого, сэра Кипа Сайленса…
3.
Сэр Кип Сайленс всегда был очень избирателен. Избирателен в еде, в одежде, в вещах, которые он покупал. И хотя его жизнь скорее была беспорядочным потоком событий, чем продуманным алгоритмом действий, во всем, что его окружало, читалась педантичность и строгость.
Но особо избирателен он был в людях. И именно поэтому он был всегда один, не считая его собаки породы английский дог. Он много общался со знакомыми, его уважали за гибкий ум, за дальновидность. Но его жизненный принцип «думай о перспективе дела, которым ты занимаешься» не всегда работал в верном направлении.
Перспективы в отношениях с людьми сэр Кип Сайленс не видел. То ли от того, что все окружающие не превосходили его умом, а значит, не могли повлиять на его развитие, то ли от того, что все люди попросту когда-нибудь умирали. Никто не знал настоящей причины, он никогда никому не говорил ее.
Лишь однажды сэр Кип назначил встречу человеку, чтобы просто пообщаться с ним. Как знать, что это был за человек, и что в нем разглядел избирательный взгляд Сайленса. Но пришел сэр Кип на встречу раньше на полчаса, чтобы быть уверенным, что он придет ранее своего друга и не заставит его ждать. Он все время прокручивал фразу, которую скажет, когда тот придет, он думал над интонацией и тоном голоса, размышлял о жестах и о том, какое впечатление ему хочется произвести…
Он ждал и ждал возле входа в Метро. По лестнице мимо него поднимались и спускались люди. Пестрые, разные. А он ждал и ждал. Он даже не стал беспокоиться, когда назначенный час пришел, и минуты начали отсчитывать срок опоздания его дорогого друга. Сэр Кип Сайленс с удовольствием думал, как небрежно он махнет рукой, демонстрируя то, что несколько потерянных минут – не самая большая цена за встречу с этим человеком.
Но прошел час. Английский дог подошел к своему хозяину и ткнулся в его ладонь синим носом.
– Ничего. Должно быть, недоразумение. Еще несколько минут, и он появится, – слабо улыбнулся сэр Кип: – Вот увидишь.
Пес жалобно посмотрел на него из-под обвисших век.
Прошел второй час, и сэр Кип присел на бетонные ступени. Ему не было грустно, он не понимал, что случилось. Он уже сожалел о потерянном времени, но еще не достаточно безнадежной казалась мысль, что его друг, опоздав на два часа, вот-вот подбежит к входу в Метро, запыхавшись, со словами извинения.
– Почему ты до сих пор ждешь? – Спросил его английский дог, когда сэр Кип, подперев руками подбородок, шумно вздохнул, безотчетно желая увидеть знакомый силуэт где-то вдали. Подготовленные слова и интонации были давно забыты. Он сидел и понимал безысходную бесполезность своего ожидания, не находя сил задушить в себе надежду.
– Иди домой, пес, – Ответил ему сэр Кип: – Сейчас же. Уходи.
Английский дог отвернул от него свою верную обвисшую морду и грустно поплелся по улице один. Ему было жаль хозяина, но он не понимал, почему тот его гонит от себя. За эти несколько часов пес похудел, глаза его плакали, синяя кожа с короткой шерсткой висела на животе и лапах. Его не так сильно беспокоило собственное одиночество, как одиночество своего владельца.
Сэр Кип Сайленс спустился в Метро и в последнем вагоне последнего поезда кружился по подземным тоннелям, пока не наступила глубокая ночь. На каждой остановке, когда открывались двери вагона, он с замиранием сердца поднимал взгляд, надеясь на роковую случайность.
Утром он, звеня ключами, открыл дверь своей квартиры, почесал спящего у порога синего английского дога за ухом и продолжил жить, не видя перспективы в общении с людьми.
4.
Берта вновь взглянула на Сказочника, закончив рассказывать историю. А он спал, растянувшись в тени толстого низенького повара, который стоял и плакал, сжимая в руках недорезанный батон колбасы:
– Мне так жаль пса…
– Это была история не о псе, – тихо отметила девчонка: – А о том, как сэр Кип Сайленс разговаривал со своим синим английским догом.
Повар пожал плечами.
Сказочнику снился город планеты, на которой он никогда не был. Огромные высокие дома, палящий свет Желтых Ирисов, который доносился сквозь пространство, которое местные жители называли Космосом.
Люди, живущие на той планете, всегда торопились и вечно что-то жевали. Вспомнив о завтраке, он почувствовал, что голоден, и проснулся.
Вдвоем они гуляли по золотым полям, где свет цветов был мягким и теплым. Берта долго стояла, молча смотря на бескрайнюю поляну Ирисов.
– На той планете, откуда я, – наконец заговорила она: – На той планете, откуда я, тоже есть поля. Только там растут не цветы, а…
