Акция "Дружите семьями"

В те далекие времена, пока Ходжо ещё не был главой научного отдела, но уже сочетался браком с Лукрецией, решила Шин-ра провести акцию, о том что ученые должны общаться и дружить, как сами так и семьями. И так как Ходжо был единственным, у кого жена работала там же, то и попробовать решили на них. Холландеру, как холостому и «не собирающемуся», было приказано один раз сходить в гости к чете и один раз принять их у себя. Паре, естественно, было приказано то же самое, только по отношению непосредственно к Холландеру.
Начальство есть начальство, со своей дурью и со своими тараканами в голове. Пришлось подчиняться и в единственный выходной Ходжо отправили на уборку территории, а Лукреция занялась едой. Оставить мужа у плиты было конечно большим искушением для неё, но женщина решила, что с тряпкой в зубах он принесет наименьшие разрушения в доме. Впрочем, она оказалась права – он всего лишь выдавил кусок оконного стекла наружу, когда пытался его протереть, за что потом получил пару дополнительных шрамов на спине, когда рассерженная жена это обнаружила и запустила в него остатками стекла. Половина времени на приготовления была потрачена на извлечения стекла из спины ученого, за что последний потом и получил – а нечего тратить время жены на всякую ерунду, стекла же не около сердца были, так что не смертельно.
Тем не менее, к приходу Холландера в доме был относительный порядок, а ужин красовался на столе. Отвыкший от такого изобилия Ходжо (работа-дела, готовить не успевал никто) постоянно пытался стянуть что-то оттуда, но вдумчиво получал по руке мухобойкой. Правда при госте мухобойка таинственным образом куда-то испарилась, а сама Лукреция улыбнулась и постаралась выглядеть как на плакате вывешенном в общем коридоре «Счастливый брак – залог успешной работы». Холландер на улыбку не обратил никакого внимания, он удивленно смотрел на приготовленную, теплую, домашнюю еду и думал, что где-то тут подвох. Когда он поел, он вспомнил, где подвох – в следующие выходные он должен был принять чету у себя и соответственно кормить их чем-то.
«Может тоже жениться? – подумал ученый, поблагодарив за еду и смывшись к себе, пока не заставили мыть посуду. – Хотя бы еда в доме была бы, и убрано…»
Он, правда не видел, что посуду пнули мыть Ходжо, чтобы искупил вину за разбитое стекло. Когда он пытался оторваться от этого увлекательного занятия, он получал вновь появившейся в руках у Лукреции мухобойкой по спине. Женщина старательно целилась по ранкам, чтобы урок запомнился надолго.
В следующие выходные, к Холландеру чета опоздала на час, хотя добираться до его комнат им было не больше чем три минуты. Лукреция приводила себя в порядок, пиная мужа при упоминании, что они идут не в высший свет, а в каморку к их коллеге, который не отличается особым вниманием. Жена огрызалась, что для женщины важно скорее хорошо выглядеть, когда она выходит, а куда и к кому уже не имеет значения.
Впрочем, когда они пришли, Ходжо осталось только радоваться, что он, зная Холландера, пошел в старом халате и только злорадно косился на жену – вырядившуюся в новое платье. Жена честно шарахалась от нагромождений паутины и подозрительных липких пятен на стенах – правда впоследствии оказалось, что это ученый просто неудачно что-то открывал, и оно живописными кровавыми пятнами растеклось по стенам и даже частично потолку.
Ужин проходил в загроможденной папками и всяким особо нужным хламом в виде книг, консервов и старого разобранного телевизора. Ходжо обстановка понравилась, он прекрасно видел, что здесь все на своих местах, хоть и в хаотичном порядке, хотя Лукреция вздрагивала когда та или иная гора хлама начинала подозрительно шевелиться.
Холландер щедро смахнул крошки со стульев и пригласил пару за стол. Потрогав свой стул, Лукреция усадила на него мужа. Потому что стул был отчего-то липким, а платье у неё было новым.
На ужин была… пицца с пивом. Ходжо едва не прослезился – жена заявляла ему, что он солидный семьянин и ему не пристало заказывать на дом пиццу, и к тому же запивать её вульгарным пивом. «Что люди подумают!» – восклицала она. Поэтому часто Ходжо оставался просто без ужина.
«Может развестись? Хоть есть по нормальному смогу…» – растроганно подумал ученый, утаскивая на тарелку третий кусок пиццы.
Потом акция неожиданно так же затихла, как и началась – наверное, потому, что Лукреция отказалась принимать у себя дома ещё кого-то, а больше семейных пар в организации не было. Ни разводиться, ни жениться никто после этого не надумал – чтобы кто не говорил, но и Ходжо и Холландер были довольны своим положением. Только изредка ночью лаборанты начали пугаться бледной тени, крадущейся со странно позвякивающим пакетом к кабинету Холландера. И странно, но именно в эти дни, как было замечено, ученому привозили не одну пиццу как всегда, а две…

Ассистентка

Однажды, когда Ходжо уже был руководителем отдела и работал над каким-то занятным, для него конечно, проектом, одна из ассистентов, вечно крутящихся в здании, решила в него влюбиться. Усвоив ещё дома, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, она самоотверженно напекла пирожков и с утра принесла их профессору. Ходжо, занятый в разбирании корявого почерка какого-то ученого, который до него работал над этим проектом, только махнул рукой. Обрадованная, что не прогнали, девушка оставила пирожки и убежала на свою работу.
Вечером, заглянув проверить, съел ли он хоть что-то, она обнаружила, что блюдо абсолютно пустое, а Ходжо сидит на том же месте, даже, похоже, в той же позе.
«Наверное, не замечает, как ест» – удивилась девушка и в следующий раз напекла уже в два раза больше. Вечером блюдо опять было опустошено.
Так продолжалось где-то неделю – молодая влюбленная выбивалась из сил стоя у плиты и приносила каждый раз в кабинет то пирожки, то пирог, то ещё что-то собственного приготовления. И каждый раз это что-то таинственным образом исчезало, не оставляя за собой следов, кроме блюда с крошками. К сожалению, работа не позволяла девушке крутиться вокруг профессора на протяжении всего дня, но она хотя бы, старалась теперь заглянуть и в обед. И каким же было её удивление, когда в дообеденное время блюдо было полным, а когда она зашла вечером – абсолютно пустым.
После этого она решила, что если этот человек столько ест просто на обед, то прокормить его у неё просто не хватит времени. Если готовить, так как она готовила каждый день по три раза, на это будет уходить весь день.
– Извините, профессор, но вы мне больше не нравитесь, – решительно заявила она и, захватив пустое блюдо, вышла из кабинета.
– Эм? – Ходжо оторвался от записей и растерянно посмотрел в след девушке, явно соображая, кто это был и зачем он приходил. Как раз в этот момент к нему заглянул один из коллег. Осмотревшись и разочарованно протянув.
– А что, на сегодня пирожки уже кончились? Эх, ребята говорят, что сегодня были с мясом… – он скрылся за дверью.
– Дурдом, – констатировал Ходжо и, почувствовав, что проголодался, достал из кармана маленькую бутылочку, выпил питательный раствор, на который перешел ещё в прошлом месяце, ради экономии времени.

Morlot
дааа, а Дженова была дообрая и пушиистая)) ещё выкладывать?))

Женская логика

– Ты мне изменяешь, – Лукреция спокойно смотрела на мужа, который услышав такое заявление медленно и молча начал огибать стол, так, чтобы последний отделял его от супруги.
– Почему ты так решила? – обреченно вздохнул мужчина.
– Потому что ты вчера не приставал! – Лукреция прищурилась, наблюдая за манипуляциями ученого, и неожиданно выбросила вперед руку, схватив Ходжо за хвост, не давая ему убежать от правосудия.
– Ну, ты же знаешь… я работал, ты сама следила за процессом… – он попытался вывернуться, но был так дернут за волосы, что оказался в опасной близости от химических реагентов, поэтому решил хотя бы не рыпаться лишний раз.
– Это не важно, – Лукреция не без удовольствия намотала волосы мужа на руку. – Скажу тебе больше, если бы ты попытался, я бы тебя послала – потому что тоже устала, но ты. Даже. Не. Попытался!
Ходжо был ткнут носом в стол. Не сколь больно, столь страшно – ближайшая колба с серной кислотой подозрительно подпрыгнула и накренилась. Ученый только надеялся, что сегодня на столе не затерялся нитроглицерин.
– Прости солнышко, я немного устал вчера… в следующий раз я обязательно исправлюсь, – нервно протянул ученый, косясь по сторонам.
Лукреция вроде как задумалась. Мужчина уже начал надеяться, что все закончится так быстро и почти безболезненно, когда она заорала.
– Солнце – древняя звезда, сам ты старый, я тебя моложе!!
– Хорошо, – покладисто согласился Ходжо. – Котенок…
– Кошки ленивые, эгоистичные животные, ах вот как ты ко мне относишься!! – она сверкнула глазами, методично тыкая мужа в стол, будто он сам был нашкодившим котом, а на столе находилась лужа.
– Прости, любимая… – вздохнул ученый.
– Кто она?!! – женщина оттащила профессора от опасного стола и приперла к стене. Не смотря на то, что она была ниже, эффект получалось производить вполне устрашающий.
– Никого нет! – хлопнул ресницами Ходжо, но жена похоже только сильнее рассердилась, и схватив стойку с стеклянными полосками для проб, отправила её на пол.
– Не смей мне врать, скотина!!
У Ходжо появилось довольно отчетливое желание забраться по стене и спрятаться на люстре. Как-то они заводили кота, так тот только на люстре и жил. Если бы ученый не знал, что от разлагающегося тела разносится довольно специфический душок, он бы решил, что кот так и издох на люстре. Но так как запаха не было, то, наверное, бедное животное просто сбежало.
К реальности Ходжо вернула пощечина.
– Ты даже не слушаешь меня! Даже сейчас! Тварь!! – мужчина обвел взглядом растрепанную, взъерошенную и раскрасневшуюся от гнева Лукрецию. Решил, что сегодня он на работе совсем не устал и поднял жену на руки.
– Поставь на место, – нахмурилась женщина, демонстративно сложив руки на груди.
– Конечно, – ученый улыбнулся и отнес её на кровать. – Вот, дом, наше общее место, – и, предотвращая следующую возмущенную реплику, коротко поцеловал жену и шепнул ей на ухо.
– Ты для меня единственная, самая прекрасная и любимая женщина, – умудрившись, пока супруга пребывала в растерянности от его наглости, расстегнуть ей кофту. Потом думать ей уже не приходилось, потому что, изучив жену за столько лет Ходжо знал, что ему делать.
– И все равно ты вредный, – тихо зевнула Лукреция через три часа, обнимая мужа, пристраивая голову у него на плече, и задремала с довольной улыбкой, а Ходжо подумал, что даже женской логике иногда есть что противопоставить.

Записки о Ходжо

Записи о докторе Ходжо, в качестве научного эксперимента (о котором, правда, знал только ученый, который его проводил) сделаны Лукрецией Кресцент, далее найдены и дополнены самим доктором.

Когда на работе пропадает для общества, может часами возиться с монстрами, экспериментами, трупами и тем что от этого всего остается. При этом естественно забывает как поесть, так и о жене.
«Вот она, пресловутая женская логика, когда я работаю нужно обязательно пытаться меня покормить и соблазнить. Ещёб дома она это делала!»

Внешне спокоен, даже невозмутим, однако с таким же невозмутимым лицом он обычно разделывает и трупы, так что никогда нельзя сказать что у объекта на уме, это настораживает, потому что автоматически делает любое его действие непредсказуемым.
«А я должен петь и плясать, когда занимаюсь привычным, в общем-то, делом? А дома… дома. Хе. Поела бы сама своего супа, ещё не с такой... лицом ходила бы»

Скрытен, молчалив. Бережно оберегает своё имущество, запрещая даже подходить к нему, в таких моментах может быть даже агрессивен. О результатах экспериментов никогда не сообщает, умалчивает буквально все.
«Так, ну, во-первых, нечего рыться в моих вещах в поисках женских вещей и журналов с голыми бабами – даже если бы хотел, у меня нет на это времени, а во-вторых, кто это ещё скрытный, я с _секретными_ вообще-то экспериментами, или она с этим оригинальным блокнотиком?»

Подозрителен, насторожен. Никогда не пребывает в состоянии полного спокойствия, похоже, даже во сне. На лицо психические отклонения, как то паранойя и возможно шизофрения.
«Ну да, ну да. Присмотрелся однажды что там в супе плавает и отшатнулся когда меня во сне попытались к кровати привязать (нет, я не признаю такого вида сексуальные игры!) так сразу параноик. Хотя с шизой согласен.»

Довольно эгоистичен и если свою территорию охраняет очень бдительно, можно сказать с рвением, то на чужую может зайти совершенно свободно и даже начать устраивать там свои порядки, не считаясь ни с чьим мнением.
«Один раз выгнал из лаборатории – там был газ, а она без противогаза. А второе… это она о том случае с ванной что ли? Женщины! Вот не проявляешь внимания – чурбан бесчувственный, а похвастался наконец удавшимся экспериментом захватчик территории.
И бок у меня с того момента, кстати, пока до конца не зажил!»

Диета Холландера версия 1

Однажды утром, когда на него едва налез любимый свитер – самый растянутый – Холландер решил немного похудеть. И все бы ничего, но он имел неосторожность сказать об этом своему бывшему коллеге, а теперь непосредственному начальству, профессору Ходжо. Последний давно точил зуб привести подчиненного хотя бы в подобие нормы, потому что тот стал уже задевать столы и портить дорогие реагенты, поэтому и взялся за дело со всем жаром.
В начале, Ходжо приказал выдавать в столовой Холландеру только половину порции и стал ждать результатов. Результаты последовали – Холландер потолстел. Разгневанный Ходжо зашел в столовую, чтобы выяснить, в чем дело. Так он узнал, что Холландер в столовую не ходит уже давно, потому что съесть то, что там подавали, могли разве что подопытные руководителя отдела, и то, потому что норовили всегда побыстрее отойти в мир иной. Причем наблюдения показывали, что этим страдали не только люди, но так же и лабораторные крысы. Они, в отличие от Холландера, понимали, с кем именно повелела им столкнуться судьба.
Поняв, что простыми методами здесь не обойтись, Ходжо решился сам заглянуть в комнаты Холландера. Переступая через мины в виде лужиц от реагентов и кетчупа, профессор все же добрался до святая святых – холодильника. Холодильник был забит пивом, пиццей и приправами. Открыв навесной ящик, Ходжо понял, зачем в холодильнике приправы – ящики были забиты лапшой быстрого приготовления. Ученый понял, что одному и за один раз все это не вынести и распорядился, чтобы Холландера вытащили на оздоровительную прогулку вокруг здания. К тому же сама прогулка тоже была бы ему полезна – говорят, ходьба сжигает жир.
Когда упирающегося и явно подозревающего какой-то подвох, мужчину утащили, Ходжо вызвал ассистентов и принялся вытаскивать ужасы на помойку. Заодно туда же уехали пустые коробки из-под пиццы и бутылки из-под пива. В комнате явно стало больше места, и ушел тонкий запашок гнилья.
Впрочем, когда Ходжо наведался с инспекцией через три дня… все снова было по старому, только разве что коробок и пустых бутылок было поменьше.
«Тут нужно действовать по-другому!» – решил профессор и когда Холландер вернулся с очередной принудительной прогулки, то холодильник был забит овощами, а в ящиках стояли мюсли и максимум калорийного – обезжиренные хлопья.
Через три дня, Ходжо наведался к ученому и с радостью увидел, что пиццы и пива нет, а холодильник наполовину пуст. На радостях профессор загрузил холодильник снова по полной, повторяя это действо через каждый два-три дня. Уже через две недели он начал замечать, что Холландер немного похудел и был счастлив, что он такой прозорливый руководитель.
Откуда ему было знать, что похудел Холландер потому что весь день не ел, а ночью вытаскивал на помойку порциями еду из холодильника и ел в круглосуточной забегаловке недалеко от лаборатории.

НекО
а вы не заметили, что у каждой истории есть название?

НекО
я прекрасно понимаю, если мне указать на ошибку
не стоит обращаться со мной как с девочкой-пятеклассницой, которая выставила свой первый рассказ и заявила "обожествляйте меня".

НекО
все, забили, извините - я вымотан и неадекватен.

Прием ассистентов

Любым ученым в любых корпорациях нужны ассистенты. Вообще, ассистентом должен быть человек, тоже привлеченный в науку, грамотный специалист в своем деле и к каждому нужно подходить ответственно и тщательно проверяя каждого кандидата. Но Шин-Ра решила сэкономить.
– Ассистенты у нас нужны двум ученым, это Ходжо и Холландер, – мужчина, принимающий юных подаванов на работу лениво махнул рукой в сторону ученых. – А дальше уж как-то сами распределяйтесь…им тоже все равно,– больше всех «все равно» было явно ему, потому что зарплату задерживали, а дома жена тоже хотела есть. И распинаться ни за что он не собирался.
Ассистенты (а в основном это были студенты и студентки, надеющиеся на приработок) заинтересованно ткнулись вначале к одному, потом к другому. Мужская половина едва не прослезилась при виде замызганного халата Холландера, чая около монитора компьютера  и захламленной комнаты, и тут же покинула коридор, присоединяясь к олицетворению пофигизма.
Ходжо стоял к аудитории спиной, когда студенты заглянули в кабинет. И по началу вызвал умиленный вздох у женской половины. Но вот когда повернулся… нет, с лицом у него было все в порядке. Но вот выражение глаз, задумчиво-умиротворенное, совсем не подходило к заляпанному кровью халату. Это уже заставило студентов попятиться, но ученый видимо решил оставить у них неизгладимый след о себе и недовольно поморщившись ударил скальпелем по руке, как раз по венам, от локтя до запястья. Девушки убежали почти все – три правда упали в обморок. Того, как Ходжо вытряхивал из рукава останки заползшего туда неудачного эксперимента не видел никто.
У Холландера собирался уже приятный собантуй, когда ворвался разгневанный Ходжо. Оказалось, что на него ассистентов не нашлось (не считая девушек упавших в обморок, их он просто не выпустил от себя), поэтому он самолично отобрал несколько парней потрезвее и попытался оторвать их от приятного времяприпровождения.
Девушкам, кстати, после третьего стакана у Холландера стало даже нравиться, к тому же компания подобралась такая душевная, да и маячивший Генезис оказался недурен собой
В итоге, правда, у Ходжо удалось отбила человек пять (тех кто не видел произошедшего в кабинете) и со спокойной душой удалился к себе.
Прошла неделя.
Ассистенты которые были у Ходжо скорее даже не уволились. Они убежали, едва успевая сдавать казенные халеты. Он попытался проводить на них эксперименты, когда у него кончились крысы.
Ассистентов же Холландера пришлось выгонять самолично – они устроили недельный запой и совершенно не давали проспавшемуся уже ко второму дню ученому работать.
С этих пор ученые работали одни.