1.1.2. Митькина Крыша.

Митька стоял у края крыши, залитого вечерним апрельским солнцем, на своём обычном месте. За его спиной развевалось нечто смутно напоминающее одновременно скопление рваных тряпок неопределённого цвета, расстрелянных серых знамён полка и чёрных пиратских флагов. Быть замеченным в таком виде кем бы то ни было он не боялся. Не то что ему было совсем уж плевать на общественное мнение, просто его крылья (да-да, это были они) видеть всё равно никто не мог. В данный момент Митька занимался созерцанием города. Созерцать он мог бесконечно долго, если его не прерывали и не отвлекали. Но сегодня остаться в покое Митьке была на судьба.

Внезапно за спиной кто-то деликатно кашлянул и довольно высоким мальчишечьим голосом, прерывающимся от волнения, сказал:
- Эм... Ну, ...привет.
Митька последовательно изумился, возмутился и даже рассердился. На объекты, сумевшие вызвать столько бурных и разных эмоций за такой короткий срок внимание обращать было просто опасно. Так что Митька решил пока не оборачиваться и никак не показывать, что заметил незваного гостя и понадеялся, что тот как-нибудь сам смутится и рассосётся.
Но гость был, очевидно, не из таких. Он вздохнул, и зашуршал курткой, по всей видимости, топчась на месте.
- Ты же Митя, да?
Это было уже слишком.
- А ты кто такой? - бросил Митька недовольным голосом, подавляя в себе желание обернуться.
- А я — Джек, Женька то есть, но ты меня зови Джеком, - обрадованно заговорил парнишка. - И я пришёл сказать тебе кое-что важное.
- Неужели про то, что я выйграл миллион денег? - язвительно поинтересовалась спина Митьки.
- Не, лучше! Ты — Бог. - радостно, как говорят как раз-таки о крупном выигрыше, объявил тот, кто назвался Джеком. Тут Митька уже не выдержал. Повернулся. Прямо перед ним, немного поодаль стоял невысокий щуплый пацан лет 14-15 на вид, светловолосый, светлоглазый — глазищи у него были в пол лица и такие наивные, что Митька едва не умилился. Типчик этот, однако, Митьке был совершенно не знаком. Знакомым было только одиночество, которым от пацана разило за версту. Митька такие вещи чувствовал очень чётко.
- Что ты такое несёшь и откуда ты меня знаешь? - с какой-то даже жалостью поинтересовался Митька.
- Я тебя не знаю, - охотно пояснил Джек. - Я знаю только твоё имя. И что ты — бог.
- Завязывай, - с раздражением сказал Митька, - Иди поищи себе кого-нибудь ушибленого и поиграй с ним в свои игрушки.
- Игру не выбирают, - заявил Джек и странно прищурился. Митька вздрогнул - настолько у Джека при этом изменилось лицо. «Пожалуй, он всё-таки мой ровесник» - всплыло в голове. Митька снова растерялся.
- Пока нам семнадцать — мы Боги, - продолжил тем временем этот странный паренёк.
- Ну вот и отстань от меня, - с облегчением сказал Митька, - мне 19 и я … - тут он замялся, - я — Демон, понял?
Джек рассмеялся.
- Да это ничего не значит. Считай, что демон — это порода, а Бог — должность... А про возраст. Тебе же было ровно 17 тогда...
- Когда «тогда»? - насупленно уточнил Митька.
- Когда ты стал «демоном», - спокойно пояснил Джек и исподлобья глянул на Митьку.
Тот вздрогнул. Рука помимо воли потянулась к груди, как будто к нательному крестику.
- Ладно, - миролюбиво продолжил Джек, снова распахивая свои невероятные очи, - я тебе мешать не буду, ты пока подумай. Другие всё равно ещё не собрались. Я тут подожду.
- Чего??? Какие ещё - «другие»? ! - вскинулся Митька.
В этот момент из чердачного проёма вылезли на крышу парень, в реперском прикиде с расквашенной физиономией, и рыжеволосая высокая девушка.
- Здорово, мужики, - деловито, с места в карьер припустил парень, слишком бодрый для человека с разбитым лицом, как отметил Митька, - Чего вы тут висите? На крышу вход воспрещён.
- Ты дворник что ли? - неприязненно уточнил Митя.
- Почему дворник? - мигнув, изумлённо спросил парень.
- Потому что только дворникам бывает дело до казённой собственности типа крыш, подъездов и дворов, - объяснила своему партнёру девушка и обратилась к Митьке,- Правильно?
Митька опешил и кивнул.
Парень фыркнул.
- Это почти частная собственность - это наша крыша, моя квартира прямо под чердаком и ключ от него у меня хранится... Так чего вы тут делаете?
- Ты что мне тут заливаешь про квартиру?! - взорвался Митька, - Этот дом лет десять незаселённый и недостроенный.

На крыше на минуту воцарилась тишина. Каждый сверял услышанное с тем представлением, которое имел, касательно дома. На Джека, который тихо лучился счастьем чуть в стороне от всех, внимания не обращали.

- Вот ещё, - первой нарушила тишину девушка. - Я тоже в этом доме живу и уже 19 лет.
- По мне вы оба живёте в дурдоме, - отрезал Митька. - Я на эту стройку 10 лет хожу и вас ни разу здесь не видел, кстати.
- А мы тут летом загораем с детского сада и тебя тоже не видели ни разу. - парировал парень.
- Да проверить-то кто прав - раз плюнуть, - тихо-претихо подал голос Джек, но на него сразу все уставились.
- Блин, точно. - обрадовался парень. Даже заулыбался. - Пойдём-ка, товарищ менеджер, покажем тебе как тут десять лет никто не живёт.
Девушка нахмурилась, тихо прошептала что-то парню.
- Чего это я тебе менеджер? - нервно спросил Митька.
- Да ты одет прям как только что из офиса, - всё так же улыбаясь объяснил парень. - А Ленка тебя боится, думает, ты псих.
- Какая взаимность, - саркастически отозвался Митька. - А ты, небось, любую одежду приличнее джинсов атрибутом манагеров считаешь?...
- Он - Митя, - неестественно спокойно перебил его Джек. - А я  - Джек. А вы  - Локки и Ленка.
- Очень приятно, -  пробормотала Ленка, а Локки толька глазами захлопал.  - А мы что, с тобой знакомы?
Джек помотал головой:
- Не, но я вас знаю... Ну вы идите с домом-то разберитесь.
-Ну да, - с сомнением произнёс Локки, - Давайте сначала с домом...э...Митя, да? Пойдём, покажу.
- Только из удовольствия посмотреть на живых шизофреников, - чопорно отозвался он и шагнул к чердачной двери.

На ближайшие десять минут Ленка и Локки онемели, потому что, спустившись за Митькой в дом обнаружили, что он был прав - они находились на какой-то заброшенной стройке. Локки потерянно топтался в пустой бетонной коробке, которая ещё утром была его квартирой. Ленка потрясённо молчала.
- Но как же, - жалобно заговорил Локки, - Мы же только что мимо проходили... Всё тут было. Это что, гипноз какой-то?
Митька настороженно наблюдал.
- Вот не пойму, то ли вы реально психи, то ли решили так изощрённо поприкалываться, - ответил он, складывая руки на груди.
- Какие тут приколы, - глухо сказала Ленка. - Как мы домой попадём?
Тут снова встял Джек.
- Не переживайте, давайте поднимемся на крышу, я вам всё объясню.
Митька пожал плечами и двинулся к входу на чердак. Ленка и Локки, находящиеся в некоторой прострации, послушно пошли следом.
- Объясняй, - потребовал Локки у Джека, как только все четверо снова оказались на крыше. Джек почесал переносицу.
- М... Как бы так попонятнее. Вот. Ты, Локки, теперь иди первым, давайте снова спустимся вниз.
- Толку-то, туда-сюда ходить, - не выдержал Митька, - Я уже доказал, что прав так что отвалите от меня с миром.
- Не торопись, - остановил его Джек, - Ну пожалуйста, пойдём с нами, ещё раз, а?
Митька закатил глаза.

Ленка едва не плакала от облегчения, поворчивая ключ в замке. Теперь уже Митька с диким видом крутил головой по сторонам. Этот дом был явно обжит не первый год.
- Проходите уж, - сказала Ленка Мите и Джеку, открывая дверь.
Митька стоял столбом. Джек протянул:
- Э...только не бейте меня. Но давайте снова поднимемся на крышу.
Локки с шумом выдохнул и стащил с головы шапку.
- Ну уж нет, - решительно заявила Ленка, - а вдруг потом мы не сможем вернутся.
- Ты обещал всё объяснить, - напомнил Локки, прислоняясь к косяку.
- Ну просто, если следом за Митей идти, то дом будет стройкой, а если следом за вами - то просто ваш дом.

Все помолчали.
- Вот если ты думаешь, что всё объяснил, то нихрена, - заметил Локки. - Я себя таким тупым давно не оущущал.
- Это значит, что он реально имеет право меня с крыши гнать? - с сомнением уточнил Митя, кивнув подбородком на Локки.
- Да не собирался я тебя никуда гнать, - хмыкнул Локки и потрогал языком ссадину на губе. - Я думал, ты того - самоубийца. Или диверсант.
- Террорист Иван Помидоров, мля, - возмутился Митя. - Ты дурак или как? По твоей логике, все, кто в море купаются - топиться собрались?!. В общем, если ко мне нет претензий, я пошёл обратно.
- Так что ты там делал-то, на крыше?
- Да ничего я там не делал, - разозлился он, - Просто тусовался.
Ленка, так и продолжавшая стоять, через порог, вздохнула:
- Но в квартире же удобнее говорить, - попыталась урезонить она ребят.
- Не, - Джек покачал головой, - Нужно ведь всех подождать. Пойдёмте,а я вам на крыше всё расскажу. Правда.
- Ой, пойдём, - устало махнул рукой Локки. - Лен?
Ленка с очередным вздохом захлопнула дверь и снова закрыла её на ключ.

Когда они в третий раз выбрались на крышу, там их уже поджидали парень и девушка, сидевшие под огромным лиловым зонтом. Ровно над ними  двумя небо приобрело скучно-серую окраску и капризно моросило дождём.

Ленка приоткрыл рот,  Локки закрыл глаза, а Митька подступив к пришельцам , ткнул пальцем в бетонное перекрытие и свирепо потребовал:
Ну-ка, говорите, это крыша стройки или жилой дом?!
Стройка, — хором ответили они.
Смотрите-ка, вы уже в меньшинстве, - торжественно объявил Локки и Ленке Джек и непонятно чему заулыбался.

1.1.4. Артём и план-схема.

Артём ходил по кухне полуодетым, с незажжённой сигаретой в зубах и одновременно говоря по телефону, пытался приготовить себе завтрак, хотя уже давно перевалило за полдень.
Допустим... Мы заинтересовались... и сколько они просят за детали?... - отрывисто бросал он в трубку, щурясь на весеннее солнце, которое беспардонно лезло в его кухню, минуя занавески, слепило глаза и не позволяло определить, загорелся ли газ на плите.
Нет, в гараж вообще никак, я сегодня обещал к маме заехать... ты там ржошь что ли, долбанавт, я не понял? Ничего смешного не замечаю...
Он довольно ловко отправил на жарку одно за другим четыре яйца, разбивая их о край сковороды.
А вечером в институт. Заседание кафедры... да без вариантов пропустить...Затем мне это нужно, что я молодой энтузиаст, мля, Сеня, кончай тупить, я тебе сто раз объяснял зачем мне кандидатская.
Он несколько раз встряхнул сковородку, чтобы яичница не пригорела. И выключил огонь.
Что? Нотариалка на право собственности? Да, должна быть у меня, я посмотрю...
Он перешёл в комнату, пожёвывая фильтр сигареты:
Смотрю, - сказал он в трубку и отпер маленьким ключиком ящик стола. Артём был слегка двинут на порядке и безопасности. В ящике лежало несколько аккуратно подписанных карандашом папок разного цвета, накладные на детали, пережатые бумагодержателем, счета под скрепками. И неопознанный клочок бумаги исписанный изумрудно-зелёным фломастером.

В детстве Артём любил игру «Что не так в картинке». И вот сейчас он не успел осознать, что было не так, а разум уже посылал тревожные импульсы.  Тёма чуть не подавился сигаретой.
Перезвоню,  - буркнул он в трубку и не дожидаясь ответа нажал «отбой». Взял в руку бумажку, поднял брови и перекатил сигарету из одного уголка губ в другой.
Определенно в любой записке, как таковой, есть нечто таинственное. И уж тем более в записке найденной в запертой полке стола, стоящего в запертой однокомнатной квартире, принадлежащей одному человеку. Артему собственно. Нет, Артём эту записку в стол не клал.  Ярким фломастером детским корявым почерком в записке было написано следующее: «Артёму. Севодня в семь на крыше. И главнае не ежай по Ленинскай». Бумажка была сложена вчетверо, и данное послание занимало только одну восьмую листа. Артём тщательно осмотрел  бумажку. Остальные семь восьмых были чистыми. Артём сел прямо на пол, и, рассеянно взяв со стола зажигалку в виде пистолета, закурил. Курить в квартире было не в его правилах. Последний раз он делал это в день смерти отца, лет семь назад.

Перечитал ещё раз, силой мысли стараясь заставить записку сознаться, откуда она взялась. Но сколько бы он не медитировал, записка глумливо зеленела буквами и не сознавалась.
Бред. - процедил сквозь зубы Артём и метко плюнул окурок в урну. Взгляд его упал на настенные часы. Артём подскочил, как ужаленный — времени в обрез! Надо обязательно успеть к маме до кафедрального, он обещал!

Забытая яичница сиротливо остывала на сковородке, пока Артём лихорадочно собирался.

Пяти минут не прошло, а он уже гнал по улице, выжимая последнее из своей гордости — старинной Волги, собранной практически самостоятельно. (Мама, конечно, смертельно боялась, что он попадёт на ней в аварию, а тут и подушки безопасности нет).
Артем, как всегда при поездке к маме, мимолётно подосадовал на то,  что переехал в отдельную квартиру, и поддал газу. Из-за переезда он постоянно чувствовал себя немного виноватым. Особенно после того, как у мамы случился первый приступ год назад. Как она энергично убеждала его тогда не возвращаться обратно, кричала, что она прекрасно отдохнет одна, а ему до работы близко со съёмной квартиры, и не нужно каждый день ездить, а то у нее сердце не на месте – как он гоняет, да еще и передачи эти про автокатастрофы… Конечно он понимал, что мама делает это для него, а сама-то совсем не хочет чтобы ее Артёмка  жил отдельно. И дело было даже не в её здоровье.  Он эти ее фокусы научился просекать еще с пятого класса. Просекать-то научился, а вот противостоять соблазну – черта с два. После пары часов жаркого спора он «сдался», «уговорился». Закрыл глаза в очередной раз на мамины наивные психологические трюки. В четверть века, знаете, хочется уже жить отдельно от родителей…Да и такая удобная квартира на съём пропала бы…По крайней мере, он утешал себя тем, что исправно навещает маму.

Артём ловко перестроился в другой ряд — решил срезать через Ленинскую и сэкономить четверть часа.
На лобовое стекло ветер бросил и прижал бумажку. Артем резко затормозил. Ехавший сзади чудом не врезался в него, улицу разорвало матерящимися автомобильными гудками. Тёме было все равно. Его прошиб пот. "Нисмей по Ленинскай, каму сказала!!!" категорично заявляла намертво прилипшая к лобовому записка. Та самая. Которую он дома оставил... В смысле — почерк-то тот же... И фломастер...  Артем запретил себе сходить с ума. Он глубоко и медленно сделал пару вдохов-выдохов, включил дворники, смёл бумажку с окна и, стиснув зубы, поехал давать крюка по Октябристов. И уже ни о чем не думал вообще. В такой ситуации это было по меньшей мере опасно. Наконец показался его старый дом. Подъезжая, он мельком отметил на соседней улице толпу народа и пару скорых..."Авария что ли," подумал Тема и сделал еще пару дыхательных упражнений, продолжая яростно подавлять все мыслительные процессы и  проезжая мимо загроможденной людьми и машинами Ленинской улицы.

Домой он вернулся гораздо раньше чем рассчитывал. Успел он везде, и заседание вдобавок отменили, потом позвонил Сеня и загрузил ему работой мозги так, что про записки, аварии и прочую хрень он и помнить забыл. Не разуваясь, прошел в комнату и принялся перебирать бумаги в столе — найти наконец эту чёртову нотариалку.  Тут снова запиликал телефон. Тёма так и подскочил:
Да, - рявкнул он в трубку. - Сеня, ты меня реально достал сегодня... Нет, не нашёл ещё... Кто?.. Почём?... Диктуй...

Он взял из стакана один из безупречно отточенных карандашей (Тёма писал только карандашами) и записал номер на четвертинке подвернувшейся под руку бумаги... - Да, конечно, позвоню. До завтра.

Он нажал на сброс звонка. Помассировал переносицу пальцами. С голодным спазмом в желудке вспомнил о покинутой утром яичнице. Но прежде чем отправиться на кухню, он взял со стола бумажку с номером, чтобы перебить его в мобильник. И тут случайно посмотрел на её обратную строну, слегка похолодев - он записал телефон поставщика на той самой фломастерной записке.  Теперь надпись гласила: «Ты  чо делаиш? Ты где пишиш? Пиняй на сибя!!!». Тёма вздрогнул и выронил бумажку из пальцев.
Но вместо того, чтобы согласно законам физики упасть на пол, бумажка зависла в воздухе — на уровне его груди. Тёма оторопело отступил на шаг назад. Записка двинулась на него. Тёма отступил ещё. Краем сознания отметив только, что путь к двери ему отрезают шкаф и стол. Записка сделала резкий рывок к нему и Тёма шарахнулся, врезавшись спиной в стену. Секунды три ему понадобилось на то, чтобы осознать, что его рука ушла куда-то в бетон, который стал тягучим и податливым, и обратно не выдёргивается, более того, тянет его за собой. Записка зависла напротив и воинственно затрепетала. Вспомнив поговорку про ноготок и птичку, Тёма сжал зубы и сделал то, чего его своеобразный противник явно не ожидал - резко выбросив вперёд свободную руку, поймал чёртову записку в кулак, как     
крупную бабочку. После этого стена принялась всасывать его в себя  с утроенной скоростью. Тёма зажмурился и набрал воздуха в лёгкие, как перед погружением и... упал, пребольно ударившись задницей о что-то твёрдое.

      Народ на крыше Артему удивился меньше, чем Артем крыше и народу. Он с десяток секунд пребывал в ступоре, таращась на присутствующих. Пока, наконец, стоявший ближе всех смуглый парень не протянул ему руку, помогая Тёме встать и совмещая это с рукопожатием.
Я - Локки, - представился он, сверкнув сочувственной улыбкой. - Ты пиво будешь?

Артём открыл рот, однако вместо него заговорил самый младший по виду, в компании парнишка.
Это Артём.  - в голосе его слышалось облегчение.
Ага, - нашёл в себе силы ответить Тёма сразу на всё и обалдело посмотрел на смявшуюся в ладони записку.
«Маладец!» - объявляла она.

1.1.4.
Крыша.

И вот, когда по уверению Джека,  все кто могли — пришли, он начал рассказывать. Он говорил что-то смешное и странное, что-то о том, что все они, собравшиеся на этой крыше — боги. Ленка слушала его в пол уха. Большую часть её внимания занимало разглядывание собравшихся. Для Ленки  было характерно «залипать» взглядом — на людей, на предметы, на пейзажи. Практически границ у того, что могло её захватить не было.

Сперва Ленка не могла отвести взгляд от Анюты.  Она никогда не видела таких красивых людей в жизни. При чём было заметно, что свою красоту Анюта несла не как крест и не как знамя — а просто, естественно, зная о ней, но не придавая особого значения. Ленка немного обеспокоенно покосилась на Локки, но он на Анюту не смотрел.

Как раз в этот момент он перебил Джека, обращаясь к Сашке:
- Подожди, как на крыше оказались мы с Ленкой и Митька - ясно... Артём не то чтобы понятно, но он по-крайней мере не сам пришёл, его сюда выкинуло. А вы как додумались сюда придти?
Сашка, сидевший на бетонном перекрытии, сунув руки в карманы, кивнул на Анюту.
- Просто я знала, что нас тут ждут, - непонятно ответила она, спокойно глядя на Локи.

Сашка, показался Ленке похожим на Анюту, как брат. Хотя он, как раз не был красавцем. Самый обычный мальчик... Вот только взгляд. Если бы Ленку спросили, она бы сказала, что Сашка либо поэт либо музыкант.
Они с Анютой смотрели одинаково на мир, как будто из-за невидимого, но очень прочного стекла. Из неотсюда.
Анюта казалась Ленке зачарованной сказочной принцессой, а Сашка не менее зачарованным и не менее сказочным принцем.
Ленке немедленно захотелось обоих нарисовать, но рисовать без спросу она не решилась, а спрашивать разрешения постеснялась. Так что старалась смотреть на обоих как можно дольше и чаще, чтобы потом попытаться нарисовать по памяти.
- Пока мы боги, нам 17, пока нам 17 мы — боги, - говорил тем  временем Джек.
- Да тут 17 поди только тебе, - зевнув, заметил Артём. С момента его появления, у них с Локи возникло какое-то невероятное и мгновенное взаимопонимание, чуть ли не ментальный резонанс. Они стояли рядом, опираясь спинами о стенку чердака и пили пиво (то самое, которое Локи купил днём — лет сто назад по Ленкиному ощущению).
Тёма был самым “нормальным” и обыденным в собравшейся компании. Да ещё и самым старшим на вид. Ленке он не очень понравился — из-за упрямого подбородка и наглого взгляда. Коренастый, невысокий, коротко стриженный, он был похож на бандита или «гопника».  Такой возьмёт своё везде и всегда, любыми способами — так ей показалось. Когда позже выяснилось, что Тёма аспирант на кафедре физики Ленка жутко удивилась. (Тёма, впрочем, когда узнал, что Ленка будущий медик — тоже).

Митька, стоявший в стороне и как-то боком ко всем, громко хмыкнул на Тёмино замечание.
- Он имеет в виду, по ходу, что когда тебе было 17, произошло что-то особенное, время для тебя остановилось и ты стал Богом.
Артём озадаченно открыл и закрыл рот. Когда ему было 17 у него умер отец... С тех пор время для него действительно несколько остановилось.

Джек с восторгом и благодарностью посмотрел на Митьку, помня о холодноватом начале их знакомства. Но Митька по-прежнему равнодушно глядел с крыши вдаль.

В Митькином лице было что-то отрешённое, это что-то ещё сильнее заостряло и без того резкие черты его лица.  Крылья в сложенном состоянии напоминали грязный и рваный плащ всевозможных оттенков лилового, чёрного, серого. Распахиваясь, становились устрашающими, как свинцовая туча, несущая в себе грозовые заряды. У Ленки сладко и жутко замирало сердце, когда она смотрела на Митьку.
- А что, правда? - изумился Локи. - У всех что-то было? У меня ничего такого, только родители смотали заграницу...
- Не все об этом захотят рассказывать или вспоминать, - с беспокойством поглядывая на Анюту, остановил его Джек.
Анюта и Сашка синхронно опустили головы, Митька нахмурился. Артём пожал плечами.

Ленка продолжала внимательно наблюдать.

Джек казался куда младше своих лет. Светлая чёлка непослушно топорщилась «коровьим зализом», глаза были всегда широко распахнуты, в целом, видимо именно они полностью «делали» его лицо. Потому что в те редкие минуты, когда Джек на что-то или кого-то смотрел пристально, сузив глаза в узкие чёрные щёлки, лицо его менялось разительно и даже страшно. Ленка верила, что кто-кто, а он, Джек, точно бог.
Она чётко поняла, что никогда не сможет нарисовать Джека, даже если очень сильно захочет.

- Понимаете, - продолжал Джек, - Бог сейчас изошёл на нет в мире... Вы и сами поймёте, если присмотритесь.
- Какой именно Бог? - не без ехидности уточнил Митька, - Йегова или Аллах? Или вообще Один какой-нибудь?
Джек озадаченно замолчал.
- Как бы... сама идея Бога... божественная сущность, которая есть в любой вере — хоть в язычестве, хоть в христианстве, я не очень знаю, как объяснить, честно.
- Да уж, объяснять ты не мастер, - сочувственно подтвердил Локи.
- Короче, место Бога свободно и мы его можем занять.
- Почему именно мы? - изумилась Ленка, впервые подав голос.
Джек говорил медленно, очень тщательно подбирая слова.
- Потому что мы можем. Я очень долго вас искал, правда. Именно вас. Очень-очень долго. - он судорожно вздохнул. - Главное доказательство того, что мы — Боги и что мы можем занять место — как раз то, что все мы здесь и сейчас собрались, не сговариваясь.
- А случайностей ты вообще не признаёшь? - усмехнулся Тёма, щурясь на заходящее солнце.
- Хороша случайность, - фыркнул Митька, - Особенно у тебя. У тебя, я бы сказал, определенность самая что ни на есть. Доставка почтой, блин.
- Ну допустим, - согласился Артём и снова обратился к Джеку: - Допустим, я тебе верю, допустим ты еще и прав, но. На кой хрен нам нужно быть Богами? Что нам это даст?
- Мы сможем создать свой, новый мир, - торопливо ответил Джек, поочередно глядя на каждого. Понимания, однако он не встретил ни у кого из них.
- Да нафига? - снова спросил Тёма.
- Так свой мир, понимаете? Совсем свой, со своими правилами и законами и всем таким.
- Да зачееееем?
- Такой мир, понимаешь, например, чтобы никому не нужно было умирать, - сказал Джек очень тихо.
На какое-то время над крышей повисло гробовое безмолвие. Артём и Митька заметно изменились в лице. У Ленки быстрее забилось сердце. Анюта и Сашка, впрочем, слова Джека восприняли довольно равнодушно, хоть и с интересом.
- Чтобы не было расставаний, да? - задумчиво произнесла Анюта, заправляя за ухо выбившийся локон. Сашка встрепенулся. Джек отчаянно закивал.
- Да смерть фигня! - возбуждённо заговорил Локки, - Вот если ещё не стареть при этом.
- Я же говорю — наш собственный, абсолютно любой мир, - почти шёпотом повторил Джек.

Эмили
а критиковать? По содержанию, можно без стиля. Разве что по диалогам, мне сказали, что они у меня как от одного человека.

Хм.