Глава 1.
Пайка никак не хотела держаться на давным-давно окислившихся электродах лампы. Когда-то, здесь была контактная колодка, давно раскрошившаяся от температуры и времени. Женя, выругавшись про себя, начал быстро нагревать по очереди все пять ножек упрямого пентода, чтобы в третий раз попробовать зачистить окисел.
«Электрон-736» - гордость прилавков семидесятых годов. Женька был восьмилетним мальчишкой, когда бегал смотреть вместе с другом на это чудо в магазин бытовой техники с таким же названием - «Электрон». Приобрести цветной телевизор за семьсот пятьдесят рубликов в те времена могла далеко не каждая семья. На полках, среди чёрно-белых моделей этот красавец выделялся и размерами, и цветной картинкой кинескопа. Шла трансляция с фестиваля песни социалистических стран «Сопот-72». Яркие разноцветные блестящие одежды участников, радужное оформление сцен – все было до того в диковинку, что мальчишки могли часами крутиться в отделе, но продавцы почему-то гоняли их. Жалко им, что ли?
Баба Настя, соседка по площадке не раз просила Женю починить свой раритет. Он, конечно, не мог отказать одинокой старушке, но ворчливо выговаривал:
- Тёть Настя! В последний раз. С Вашей пенсией можно хоть каждый месяц новый телек покупать, куда Вы деньги бережёте?
- Женечка, это невоспитанно – считать чужие деньги!
- Я и не считаю, просто не вижу смысла реанимировать каждый раз этот хлам.
- Это память, Женечка. Мы с Вячеславом Аркадьевичем… - и начинались ностальгические воспоминания, грозившие затянуться на ближайшие полчаса.
Женя брал двадцатикилограммового телемонстра в объятия, и не обращая внимания на устные мемуары бабы Насти, пыхтя, тащил телевизор в свою квартиру. Когда-то давно он окончил с отличием курсы телемастеров, но поработать на этой стезе так и не пришлось – в технику начали активно внедрять интегральные микросхемы и его знания ламповых агрегатов захирело на корню. Развиваться в этом направлении Артемьев не стал. Чувствовал – не его это дело. Пусть – денежное, но… Не его. Знания остались и пригодились в жизни. Но занимался он подобными починками без особой охоты.
Зазвонил телефон. Как всегда – неожиданно. Жека с досадой посмотрел на нетерпеливую трубку – руки были заняты. Так и не пропаяв нормально, кинул паяльник на подставку и взял телефон. Зара! Глаза потеплели, когда Артемьев прочитал имя на дисплее. Заринка.
Их отношения только начинали развиваться. Хотя знакомы они были уже около года. Одиннадцать месяцев и два дня. После «президентских» январских каникул страна возвращалась к рабочему настроению. Пятнадцатого января Женя с двумя подручными навестили детский дом, чтобы проработать и сделать монтаж новой системы противопожарной сигнализации. С началом зимы нагрузки на электросети возросли и пожары стали нередкими, особенно в зданиях старых построек. Впрочем, как и каждый год зимой. В общем, заказов на их службу было предостаточно.
Они припарковали свой микроавтобус рядом с красной «Ауди-80», образца девяностых. Артемьеву всегда нравилась эта модель – ещё только начинающие «надуваться» формы кузова очень удачно собрались в общий вид, придав машине вид готовности к стремительному старту.
Ребята уже поднимались по ступеням, а Женя всё оборачивался на красавицу. Вдруг водительская дверца отворилась и на белый снег ступила нога, в цвет машине, женском сапожке. Тут же появилась и любительница красного. Артемьев даже не успел сконфузиться: за тонировкой стёкол он и не предположил, что кто-то может быть в машине.
Это была молодая женщина лет тридцати. Очень тёмные, почти чёрные волосы, перехваченные ленточкой нейтрального, пастельно-розового тона, падали богатой шевелюрой на плечи. Короткая курточка, также чёрного цвета выгодно выделяла форму талии, явно претендующей на размер «шестьдесят». Две остальные цифры более или менее подходили к стандартным «девяносто». Плюс рост. Жека балдел от высоких девчонок ещё в школе.
Разглядеть лицо хозяйки «Ауди» Артемьев не успел. Женщина закрылась большой оправой тёмных очков и, наклонив голову, прошла мимо, в парадную. Ему почему-то показалось, что незнакомка сильно взволнована. «Кто она – воспитатель? Или директор? А, может быть – раскаявшаяся мамаша, спешащая забрать брошенного когда-то ребёнка?» - думал Евгений, провожая взглядом красивую фигурку. Он невольно сравнил её с Тамарой. Вздохнув, отметил – не проигрывает. Даже – чем-то похожа, пожалуй.
Первый год после трагедии, случившейся с его молодой семьей, Евгений почти не помнил. Горе вылилось в рюмку, потом – в стакан, и вскоре крепко обосновалось в бутылке. Появились многочисленные друзья, за чаркой жалевшие Артемьева и филосовски изрекавшие: «Держись, братуха, жизнь – гадина». «Почему – гадина?» - не соглашался Женя. «Жизнь – одна, она – хорошая, я её люблю…» - но пьяные слёзы прерывали начавшуюся дискуссию: «Давайте - за жизнь, братцы!»
Наверное, эта любовь к жизни и помогла выбраться Артемьеву из омута пьянок, сомнительных компаний. Слава Богу, не успел заложить квартиру – баба Настя неделю держала его под домашним арестом, никого не впуская и лечила – разговорами, молитвой, вкусным наваристым борщом со сметаной…
Год второй Артемьев прожил бок о бок с чувством вины за случившееся. Перед глазами неотвратимо стояла картина последних мгновений жизни Тамары и трёхлетнего сынишки – Стёпки. Один шаг отделил тогда его самого от участи своих близких. Наконец-то сбылась его давняя мечта – свозить жену в горы, полюбоваться суровой красотой этого мира камней. Они оставили машину внизу, у сторожа турлагеря и на весь день ушли, чтобы побродить по тропам, затем, приготовив еду, пообедать на берегу горной шумной речки, отдохнуть и, полными впечатлений вернуться в город.
- Эх, жалко штатив забыли! - он навёл фотоаппарат на Тамару, державшую на руках Стёпку.
За их плечами открывался потрясающий вид ущелья, терявшегося где-то в громадах скал, поросших редкой растительностью.
- Знаю! Сейчас я прилажу камеру вон туда, настрою и присоединюсь к вам!
Женя повернулся и сделал шаг к большому валуну за спиной, с удобной выемкой. Обвал произошёл всего в полуметре от его ног. Он даже не успел осознать происходящее, услышал только звук взрыва далеко внизу и сотрясение земли под ногами. Тут же в траве появилась трещина, мгновенно оторвавшая настоящее от прошлого корявой извилистой тёмной щелью.
Глаза Тамары округлились в недоверии, руки интуитивно оторвали ребенка от груди – она словно хотела бросить Стёпку мужу. Обвал оказался быстрее. Уступ – площадка трёх метров, поросшая изумрудной травой, словно вздохнул и осел, стремительно ринувшись вниз, унося мольбу и отчаяние в глазах жены, теперь уже крепко прижимающую сына к сердцу. Взметнувшаяся пыль скрыла страшную картину, а грохот дробящегося, падающего камня поглотил последнее: «Ж-е-еняаа…»
Прошло несколько минут. С высоты тридцати метров, сквозь рассеивающуюся завесу пыли показалась красная ткань детской рубашечки… Артемьев опустился на корточки и наклонился к самому краю обрыва. Несколько минут он с великой надеждой пытался разглядеть малейшее движение. От напряжения голова закружилось, центр тяжести сместился, тело потянуло вперёд…
пусть. Какая разница - облачко, звёздочка или орёл. Что-то же он должен был видеть в "бездонной голубизне"
могу помочь? Ну, хоть чем-нибудь?
Кое как осилил и разобрался. Не понял только одного - почему все-таки без кавычек. Мне кажется, в своё время "Аляска" было названием, а уж потом - типом. Но не уверен я написал потому, что именно не уверен, а не из глупого бахвальства. Приведённый дефисный урок сохраню и буду учить перед сном. А потом повторять. 