я думаю, что практически все мое можно переформатировать в стихотворение в прозе.
так что понимаю.

в моем ПК)
все было на старом форуме, стоит ли выкладывать все заново - не знаю.

нуу. короче, вот.
новое, старое.

Silentium.
Тридцать лет и три года молчания,
До судорог в скулах, до дрожи в пальцах,
Доведут до слепого отчаяния
До желания замуровать себя в четырех стенах.
До исступленной ненависти к этому миру,
До порывов нежности, ограниченных вздохом.
До минуты, когда в сотый раз потеряешь веру,
До часов, когда будешь разговоривать только с Богом.
И все это время нужно стойко оловянно стоять,
Как сотни других,  одиноко внимательно ждать,
Когда можно заговорить или окончательно замолчать.

***
Пятки глухо стучат о вытертый ворс ковра
Сердце глухое бесцельно бьется о клетку.
Надо давно было взять себе на заметку
Бессмысленность каждого вот такого утра.
А я забыла.

Так и маюсь пока в потемках -
В поисках тапочек или ответа.
Не жгу света, не жду рассвета.
Глоток жаден а вздох скомкан.
Голос сломан.

В моей жизни как в шоу Опры -
Драма за драмой, серость посередине.
Неизвестно, смогу ли связать воедино
Всю нить, пока не забрали копы.
И не посадили.

И не подсадили, как всех, на такую дурь,
От которой каждое утро ломка,
А вздох жаден и голос скомкан.
И сероое мессиво плещется, как лазурь.

***
Я - бабочка - однодневка.
Живу в пламени дня
и сгораю в нем. После горстка
искрящегося пепла - меня
плывет по чужому течению,
пока не добросит до берега комнаты,
где среди подаренных книг и мнений,
среди искрящейся пыли без суеты,
среди эховой музыки и всего
нужного - ненужного, чужого - своего
я живу в ожидании человека,
который подарит мне возможность сгореть без остатка.
А сейчас.. Я всего лишь жалкая горстка
искрящегося пепла, которую укутывает
кокон из внутреннего - внешнего течения. Пока
не ворвется в эту живую воду тот,
кто подарит мне огонь, более живой, чем вода.

Правильный сонет.
А завтра начнется война, слышишь
Шепот снега над старым перроном?
Это зима шепчет: «Ты не вернешь».
Долго ли горевать над этим уроном?

А завтра начнется пожар, видишь
Искры снега над каменной мостовой?
Это зима твердит: «Ты не уйдешь».
Сколько платить за еду и постой?

Меня здесь завтра не будет, ты так и знай.
Я это вычитала из бегущей строки в вагоне
Где обычно пишут: «Москва – Сам решай».
Нужно ли отсиживаться на своем полигоне?

Нет, что ты, я не сдаю позиции, не бросаю полк,
Не вырываю с мясом пробившие меня пули,
Только вот что-то никак не могу взять в толк –
Мы нарочно так, или просто когда-то заснули?

Просто слушая зиму, я поняла, что она права,
Поэтому ухожу не с ветром, а с вьюгой, слова
Обрывая…

Знак вопроса.
Я – любитель чужих откровений.
Слышать их до своего успения,
Скажите, сколько придется мне,
Застревающей в этой весне?

Я – любитель чужих признаний.
Только в потоках сознаний
Не удается выловить свои слова.
Может, в тех словах я права?

Я – любитель чужих мыслей.
Только вот ныне или присно
Будут мысли эти адресованы мне?
Скажите, моя кровь еще в цене?

Я – любитель своих надстрочий.
Только вот сколько еще отточий
Придется ставить в кардиограмме?
Скажите, а может продолжите сами?

Блюз не по адресу.
Уходя, оставляешь за собой шлейф запахов
И пару «пока» на  приветствия.
Детка, не надо так близко эти горы слов –
Не ищи в них знаки и соответствия.

Всего лишь меланхоличный ритм-энд-блюз,
Да пару бокалов слоу-дринка -
Это все, что надо на вечер. Я открываю шлюз
И утопаю в мягких мелодиях свинга.

Мои горы счетов приходят по старому адресу.
Детка, я ведь уже не там, ты забыла?
И не приписывай пару бокалов моему минусу.
Я уже не там, где ты когда-то любила.

Морзянка.
И нетвердой рукой выбиваю свои точки-тире.
Свожу с ума старого радиста, путая тире и точки.
Он опытен, трезв, выучил инструкции к игре,
Но сломался, запутавшись, не решив в одиночку
Заданную мной задачу. И не найдя ответа,
Застрелился от собственного бессилия.
Что ж, всем одна дорога – на заседание совета
По разбору ползаний и полетов. И политика насилия
Над собственными телом и душой не обеспечивает
Мне презумпцию невиновности. Лишь подсвечивает
Мое мученичество оттенком преемственности.

Я уже не стучу тире и не бью в набат,
Не довожу логические цепочки до ответа,
Не жду поддержки, вспоминая кровавость утрат.
Я сижу по локоть в снегу, дожидаясь своего совета.

***
Такое странное танго втроем:
Отец, сын, святой дух в нем,
Хельга в одной,
Будда в другой.

Такая странная румба по битым стеклам.
Все, что угодно, но лишь бы не блёкло:
Соль в кровь,
Песок в кость.

Такие странные пляски под коноплей -
Своя реальность затягивается петлей.
И разбивает сердце,
И разрывает душу.

***
Моисея больше нет. И некому больше кричать:
«Дай моим людям уйти!»
А потоп: не проехать и не пройти.
А потоп внутри  - не закончить и не начать.

пока вот так.

рада, что интересно.

так и не поняла вашего впечатления или его отсутсвия.
впрочем, неважно, наверное.
не за что)

значит, понравилось по-настоящему)

устала что-либо оценивать. предпочитаю в последнее время позицию стороннего наблюдателя. да и вообще, у меня большинство последних - четче, холоднее, безличнее. особенности невроза, знаете ли.

уже меншать начал, поэтому лечимся. с неврозом еще куча всего, что не дает жить.
хотя да, поэтические плюсы от него есть)