Я больше не смогу читать личные переписку с умирающими в таких объемах. Годовой лимит исчерпан кафкой и миленой есенской. Тяжело. Сначала приятно и тяжело, а потом тяжело и, остаточно, приятно. А потом тяжело, тяжело. Пузик, не воспримите на свой счеет, но Есть некоторое кощунство в том, чтобы праздные свои нервишки таким вот оторванным от души бередить.

Не-не. Гоню волну на саму практику разархивирования личных материалов. Мы-то чо, мы читатели.

Для того чтоб увидеть человека живым, имхо, не стоит проводить комплексное вскрытие. Уж что-что, а любовную переписку (речь ведь конкретно о ней) свою вы, как станете известной поэтессой, вряд ли соберетесь издавать по собственному желанию и без купюр.
Тут, понимаете, какой еще малоприятный момент. Эта женщина, позволившая себе выставить "живого чехова" на всеобщее обозрение, в судьбах несчастного Антона Павловича сыграла не самую (опять же глубочайшее имхо) положительную роль. Сомнительная дамочка с подмостков, выражаясь откровенно. У нее, возможно, достало красоты, чтобы Чехова увлечь, актерского мастерства - чтобы его выдержать в последние его годы, но вот такта и выдержки после его смерти не хватило ни черта.  О том, как он ее любил и в каких словах, должны знать все, дословно, до самых распоследних мелочей! Как было актрисе не разыграть драму (о, не дешевую, на этот раз совсем не дешевую) на публику? И вот это мерзко.

Надежда Мандельштам, как известно, тоже в свое время издала кое-что, касающееся ее покойного мужа. Сохраненные через десятилетия (и не только с бумаги, но и воспроизведенные на память) стихи и прозу О.Э. И две книги воспоминаний о нем, которые написала она сама. Остались ли у нее письма О.Э. к ней? Разумеется, остались, она и ссылается на них, и выдержки дает. Но вот вываливать их на публику целиком, со всей подноготной, безразборно и безо всякого желания разбираться (что глаз общественности достойно, а что нет) - нет, такого она в отношении покойного мужа себе позволить не могла. Она в своих книгах любуется мужем. Предыдущая дама любуется если не собой, то любовью к себе. Есть в этом первом случае чем восхищаться? Есть, конечно.
Космического уровня душевное бл*дство и самопиар на костях, как не залюбоваться.

Но вообще да, вы правы, переписка переписке рознь. Скажем, нарицательные станкевичи свои тома и тома эпистоляриев ко грановским и герценам пишут явно не в вековечный стол.

Отредактировано tac (2010-11-15 03:01:37)

Только гороскопы. Читаешь: знаменитые, скажем, водолеи. И гордишься потом два дня. (:

Похвастать не могу, но не примеряю) Даже странно - а как?)

Честно - не могу Не могу поставить себя на место гения Или не гения, а, скажем. Инженера. У них же мозг другой И ситуации в которые бы я со своей естественностью ни разу бы не попал

Кроме тех случаев, когда иная биография - сама как роман)))

Может быть, только как я узнАю-то, если изначальо не интересуюсь?

18, 19 - хд

ну эт вряд ли.

да нет же.
нет.
если в принципе, то я местами поддержу Тэка - иногда не очень хорошо выглядит само обнародование личной, тем более любовной переписки. даже не сам факт, а то, что может этому сопутствовать. что-то в этом есть кощунственное. особенно, если это делается с апломбом или сопровождается шумом(кстати, я уже не про этот конкретный случай, а так, задумалась). не очень хорошо может выглядеть тот, кто ее обнародует.  смотря как он это делает.
при этом - ничего страшного в том, что сто лет спустя кто-то будет составлять себе представление о гении, опираясь на его личную переписку, - не вижу. то, как составлено, издано, подано, кем и при каких обстоятельствах - все имеет значение, когда создается впечатление.

ты хорошая и ничего плохого не сделала.

вот, да.

Антон Чехов - мой любимый писатель из классиков. Зачитывалась его короткими рассказами. А началось все с того, что я прочитала краткое содержание о нем, где указан список его произведений. http://real-books.ru/russian-classics/a … khova.html

Несмотря на то, что в мировой литературе форма малого эпического жанра существовала давно, именно молодому Чехову удалость усовершенствовать ее и сделать популярной, поэтому форма рассказа с неожиданной развязкой связана с его именем.

В рассказах всегда присутствует эпицентр смешного, где пересекаются события, сталкиваются обстоятельства, и основной момент комизма сосредотачивается во внезапном перевороте явления, вызывающем замешательство у героев. Все это совпадает с развязкой, поэтому волна, следующая от эпицентра к началу рассказа, расставляет любую подробность и деталь на свои истинные места, полностью обнаруживая нелепость целого.