Название: Однажды в Хъюсти.

Рейтинг: ужасы, изнасилование.

Слов - 2143

Как различить в молчании ветров
Вереницу оставленных тобой следов?
В какую даль ушел ты от меня?
Опасность и военный труд любя?

Как разыскать тебя в море небес
Портах и Гаванях и Пустоши чудес.
Как обозначить эту череду боев
Неверных мыслей, страшных снов.

Грешно радоваться чужому горю, но для жителей гавани Хъюсти трагическая гибель южного соседа оказалось праздником: гавань в мгновение ока стала узловой перевалочной базой.
Саймон Джус ликовал: не зря он последние двадцать лет тратил до восьмидесяти процентов прибыли на консервацию резервных мощностей.
Настал день, когда эти мощности понадобились.
Уже через неделю после гибели Амадрасии корабли в Хъюсти стали пребывать каждый день. С востока, с запада и даже с юга: находящаяся ещё южнее гавань не была готова принимать многократно увеличившийся трафик.
Ещё неделю спустя нормой стало два корабля в сутки.
Причалы ломились от судов всех классов и типов, пришлось отгораживать отдельный участок для вестовых, эти парни почти не тратили время на простой в гавани, и ещё один – для военного флота. Этот вскоре стали называть «Адмиралтейством».
Военные считали своим долгом защищать любую гавань и при заходе на стоянку всегда располагались так, чтобы максимально быстро подняться и вступить в бой.
В случаи с Хъюсти это был северный мыс и два крохотных причала рядом с ним.
Спустившись в жилые кварталы, военные предпочитали одиночные прогулки по улицам, лучше всего под звездами или луной.
И именно эти парни стали тем, кто помог гавани справиться с ещё одной проблемой.
Моряки и мичманы гражданских судов не ограничивались общественными местами и переносили свои гуляния вглубь улиц, совершая в пьяном виде противоправные действия.
На Амадрасии была мощная полиция.
Маленький штат периферийной гавани о таких возможностях и мечтать не мог и захлёбывался от наплыва жалоб и звонков.
А морячки, тем временем, при каждом, пусть даже суточном заходе ломились в жилмассив.
Бордель, паб, ресторан, да просто грязная улица – женского общества хотелось везде и всем, включая офицеров.
Вообще, проституция в гавани была легальна и облагалась налогами. Маленькими, но именно из них оплачивали услуги местного гинеколога.
Саймон Джус не был бы Саймоном Джусом, если бы не предвидел взрывного роста спроса на услуги «ночных дилеров», и приказал ограничить морякам и офицерам допуск в порт. А чтобы дать выход накопившейся энергии, велел поставлять шлюх на корабли.
Но посудин было много, гораздо больше, чем девушек лёгкого поведения, имевшихся в гавани.
По правилам экономики, повышение спроса ведёт к увеличению цены и дефициту товара. Фраза, обронённая Саймном к концу первого месяца: «Одну шлюху на каждый корабль», быстро стала крылатой.
Вот так, ощетинившись двумя рядами причалов, Хъюсти жила второй месяц, пульсируя, извиваясь и прося всё больше и больше ресурсов.
Еды, аккумуляторов, вина и в первую очередь – продажных женщин.
Даже старик Джус, бессменно правивший гаванью третий десяток лет, не смог предвидеть всего.
Конечно, в соседние гавани ушли запросы и на этот специфический товар, но в ответ из закрытых портов пришло вежливое «наши женщины – не рабыни».
Вечный конфликт гаваней и портов пополнился ещё одной страничкой.
Ближайшим местом, способным поделиться, был Барбадон. Саймона пугала даже не зловещая слава гавани-тюрьмы, а просто громадное расстояние между островами.
И гражданские моряки всеми правдами и не правдами вырывались на улицы, стараясь подцепить местных красавиц.
В случае если девочки оказывались строгих нравов, в ход шла грубая сила.
В этих условиях единственным спасением мог стать случайно гуляющий рядом военный, который в таких ситуациях без всяких сомнений пускал в ход оружие.
Мужчина в форме быстро стал символом порядка.
Да и все «ночные прогулки» рядовых и офицеров быстро приобрели график смен и маршрутов патрулирований.
Военные вели себя в Хъюсти так, словно гавань перешла на осадное положение.
Настоящей головной болью стали те посудины, что вставали на ремонт.
Эти торчали больше двух суток, да и экипаж приходилось куда-то девать.
Раньше гавань несла убытки, содержа два десятка ремонтных доков, каждый из которых боролся за самый маленький заказ, чтобы хоть чем-то занять рабочих.
Сейчас пришлось вытаскивать людей  из отпусков и пенсий.
Мастерские изнывали от перегрузок и требовали инструментов, запчастей, а главное – рабочих рук.
----------
В тот день, когда в гавань пришла страшная весть, старик Джус заперся в своём кабинете, прогнав обеих секретарш и любовницу, и принялся подписывать давным-давно заготовленные документы.
Саймон умел чувствовать прибыль и сейчас едва не задыхался от собственных слюней.
Впрочем, не для всех жителей Хъюсти гибель Амадрасии обернулась рогом изобилия.
В редакции местной газеты малышка Кэтти Холмби битых два часа уговаривала шефа отпустить её делать репортаж о трагедии.
За всё это время главный редактор не проронил ни единого слова, и лишь когда истерика девушки закончилась сама-собой, как заканчивается дождик, тихо сказал:
– Ты бы род деятельности сменила, а?
Кэтти умоляюще сложила руки перед собой.
– Но ведь я отлично разбираюсь в технике и юриспруденции!
Впервые за вечер редактор поднял на неё глаза.
– А Мэгги красиво пишет. Поэтому завтра поедет она, а не ты.
Холмби кинула на стол шефа своё журналистское удостоверение и выбежала из кабинета.
Путь её лежал через тернистые улочки рабочего квартала к северному жилмассиву, и проходил через крупнейший в гавани магазин розничной торговли.
Пройдя это суровое испытание, девушка затарилась продуктами на неделю вперёд и, закинув покупки в такси, помчалась домой, по дороге грызя булку с повидлом и размазывая слёзы по щекам.
Едва поднявшись в квартиру, Кэтти бросила сумки в прихожей и принялась раздеваться, то и дело бросая косые взгляды на пакет с огненной водой.
Три дня и три ночи душа девушки провела в мире духов, а тело – в ванной.
Утром четвёртого дня у неё кончились деньги.
Понимая, какое положение создалось в доках, она нанялась подсобным рабочим в  пятый док и вот уже вторую неделю исправно прибиралась в мастерской, рубала бутерброды на всю бригаду и своим каллиграфическим подчерком заполняла договора. Впрочем, по-настоящему ценились её знания в юриспруденции и умение быстро выяснять реальную платежеспособность клиентов.
Вообще, пятому доку повезло больше других – он попал на «Адмиралтейство».
Здесь было не так тесно, вместо оголтелой матросни – дисциплинированные рядовые, элегантные командиры…
Совсем не то, что за пределами «Адмиралтейства».
Каждый вечер, приходя домой Кэтти открывала свежую газету и читала об ужасах, творящихся на улицах их маленькой гавани.
Впрочем, Холмби убеждала себя что, скорее всего, это просто сучка Мэгги как обычно сгущает краски.
До этого дня.
Утром прибежал мальчишка в форме рядового.
Мускулистые, но сутулые плечи, длинные, до плеч, шелковистые волосы, опущенная голова, то и дело вздрагивающие губы… он смотрел, как побитая собака. Кэтти захотелось пожалеть его.
– У вас мешки под глазами, должно быть, не спали всю ночь?
Парнишка кивнул.
– Да, мэм.
Она улыбнулась ему, как улыбалась тем, у кого брала интервью, чтобы вызвать их на откровенность.
– Столкновение с пиратами?
Этот юнец в отутюженной форме, застёгнутой на все пуговицы, встретился с ней глазами и, наверное, увидел в них неподдельный интерес и желание понять.
– О, вовсе нет!
Кэтти удовлетворилась ответом и принялась заполнять анкету. Словно стараясь вернуть себе её внимание, рядовой продолжил:
– Просто на корабле нет женщин.
Рука журналистки дрогнула. Впервые Холмби оставила чернильную кляксу на документе.
Оторвав взгляд от никчёмной бумажки, Кэтти снова посмотрела на него.
– И вы… с этим миритесь?
Парень хлопнул себя ладонями по бокам.
– Что поделать, мэм, уставом запрещены только разнополые сношения. Про однополую любовь там нет ни строчки, я сам читал. Раз двадцать.
Холмби отложила в сторону перо.
– Вы должны защищать себя!
Он виновато улыбнулся в ответ.
– Приказы не обсуждаются. И… я не хотел стричь свои прекрасные волосы… эти твари резали их ножом, а потом… потом… Давайте мы вернёмся к договору, хорошо?
Журналист кивнула. Взять себя в руки и довести работу до конца – это она умела.
В ходе дежурных вопросов выяснилось, что ремонт пустяковый и займёт максимум сутки. Деньги на оплату рядовой принёс с собой, не стал торговаться, но от предложений дополнительного сервиса отказался.
Обсуждение текущих формальностей явно взбодрило паренька, он не отказался от чашки кофе и вскоре вернулся к своей истории.
– …и вот я на корабле уже второй год.
Кэтти передала бумаги подошедшему мастеру, и снова посмотрела на парня.
– А вы не думали… как-то бороться? Я понимаю, устав и всё такое…
Он резко отодвинул от себя чашку.
– Я защищаю. Вас. – И, видя недоумение на её лице, дал комментарий. – Если бы с нашей посудины спустился кто-то другой, он бы уже… вас атаковал. Но не бойтесь, я подмешал всем снотворное в алкоголь.
Холмби округлила глаза.
– Алкоголь? На боевом корабле? Но… кто тогда управлял кораблём?
Паренёк впервые улыбнулся весело и гордо.
– Я. Вообще, мне нравится этот борт именно тем, что я тут сам многое делаю, на прочих кораблях о таких вещах рядовые могут только мечтать. Я тут и капитан и боцман. И все три мичмана только мои приказы выполняют.
Кэтти улыбнулась в ответ и, наклонившись вперёд, положила руку на его ладонь.
– Вы молодец, правда! Вы пережили сильный стресс и продолжаете бороться! Это похвально…
Он высвободил свою ладонь и убежал, так и не сказав ей своё имя.
Прошло восемь часов, эта история напрочь вылетела из её головы,  рабочие ушли из дока, Кэтти осталась прибираться.
Док представлял собой гигантский ангар шириной в одну уставную милю, вдоль одной из стен которого располагалась мастерская: станки и столы, щиты с инструментами.
То тут, то там были пятна пролитого масла, которое рабочие забыли убрать, небрежно валяющиеся инструменты или выкинутый мимо мусорки хлам.
Холмби уже почти закончила наводить порядок, когда из того самого корабля начали выбираться люди.
В этом не было ничего удивительного, военные, скорее всего, просто шли на своё патрулирование.
Впрочем, другие экипажи уже разошлись в дозоры, а эти ребята не сильно походили на солдат: мятая форма, болтающиеся пуговицы, щетина на лицах… и жуткий запах алкоголя.
Но самым главным отличием были лица: кривые ухмылки, горящие глаза, как при виде жертвы, так алкоголики смотрят на последнюю оставшуюся в магазине бутылку.
Кэтти распрямилась, и самопроизвольно перехватила метлу поудобнее, словно готовилась пустить её в бой.
Некоторые принялись мочиться прямо в ангаре, остальные довольно быстро увидели девушку и направились к ней.
– Эй, красавица, а ты тут полы моешь? Ты прости наших друзей, они малость не в духе!
Кэтти склонила голову на бок.
– Малость?
Ей ответил десяток голосов.
Кэтти принялась осматривать их, но не видела лица того паренька, что приходил утром.
Да и что этот сопляк мог сделать в такой ситуации?
Впрочем, искомого мальчишку она всё же увидела: он пялился на неё из иллюминатора.
Пока окружающие её рядовые галдели, из их корабля вылез ещё один, стройный мужчина в красной капитанской фуражке.
Сложив руки за спиной, широким шагом он прошёл разделяющее их расстояние.
При его появлении остальные тут же смолкли и расступались перед ним.
Дойдя, он остановился в шаге от неё и сплюнул. Не на пол, а куда-то вбок.  Слюна попала на форму одного из рядовых, но никто не возмутился.
Девушка нервно сглотнула.
Когда капитан заговорил, его голос оказался хриплым, резким.
– Где в вашей гавани ближайший бордель?
Стараясь не обращать внимания на рвущееся из груди сердце и жар по всему телу, Холмби инстинктивно сжала свою метлу ещё крепче, подняла нос повыше и отчеканила, глядя ему в глаза:
– Понятия не имею, я обслуживающий персонал.
Капитан ухмыльнулся, осмотрел её с ног до головы, задерживая взгляд то на широких бёдрах, то на высокой груди.
– Тогда обслужи меня.
Сказав это, он играючи вырвал метлу из её рук и, подхватив пышное тело, перебросил через плечо.
Остальные солдаты громко засмеялись.
Впрочем, смеяться им было суждено не долго.
Воздух потряс гром выстрела, и капитан резко повернулся. Кэтти оказалась развёрнута лицом к стене, и только слышала, что происходит.
Капитан закричал:
– Щенок, сгною!
В ответ донеслось:
– На каком основании?
Холмби распознала в этом фальцете того мальчишку, что приносил договор.
Капитан взревел:
– Я тебе приказываю: слезь оттуда!
– Устав, статья один, пункт два, защита гражданского населения!
Капитан поставил Холмби на ноги и приставил к её виску оружие.
Оказавшись лицом к кораблю, Кэтти смогла увидеть детали: мальчишка сидел на турели скорострельного орудия. Ствол указывал прямо на неё.
– Мне терять уже нечего! Это я раньше не имел причин вас перестрелять.
Капитан вновь сплюнул. На этот раз себе под ноги.
– Эта девочка умрёт первой.
Хлопнув себя левой рукой по лицу, так, чтобы не закрывать один глаз, и не убирая палец с крючка, парень ответил.
– Сэр, я всё хотел вам сказать, вы напыщенный идиот. Эта девочка стоит прямо на линии огня, и если я шевельну одним пальцем, она тоже умрёт. Это значит, что я уже принял решение смириться с её смертью.
– Тогда это ты представляешь угрозу гражданскому населению.
Вместо ответа парень открыл огонь, и дикий хоровод смерти закружил вокруг Холмби.
Когда все, кто был вокруг них, погибли, парень остановился и заговорил.
– Сэр, даю последний шанс.
Капитан оттолкнул девушку и побежал к выходу из дока.
Он почти успел добежать до ворот, когда его настиг выстрел.
Парень вновь посмотрел на Кэтти.
– Мисс Холмби, вы же понимаете, что у меня теперь только два варианта: или в тюрьму, или в пираты.
Она улыбнулась ему.
– Я не хочу, чтобы ты погиб. У тебя есть корабль с полным баком и провиантом. И… и меня в этой гавани ничего не держит.
– А чего вы хотите, мисс Холмби?
– Я? Я хочу узнать, почему погибла Амадрасия. Я хочу написать свою лучшую статью. Я утру нос этой сучке Мэгги.
Парень тяжело вздохнул.
– Это похвально, но я не могу допустить, чтобы вина за случившееся легла и на вас. Вы останьтесь, объясните властям ситуацию, вы тут – пострадавшая. А я… я за вами вернусь. Обязательно!
С этими словами парень ушёл на мостик и вскоре вывел корабль из гавани.
Кэтти осталась ждать.

Pavel_V
Спасибо!
А вы читали мою переписку с Морлот по этой зарисовке?

Тедди-Ло
Вы хто?!

Тедди-Ло
Вышел Торбинс из тумана слямзил Прелесть из кармана...